Куколка

По коридорам спешили группы рабов. Словно муравьи – добычу, они тащили плазменные резаки, бухты силовых кабелей, листы термосила и биопласта, упаковки с герметиком, крепежные штанги и распорки. Надо было залатать пробоины и восстановить энергообеспечение, чтобы галера смогла дотянуть до ближайшего космодрома с ремонтными доками.

Однако Лючано эта суета уже не касалась. Сам того не ожидая, он оказался вне ее, наблюдая со стороны, как сквозь стекло аквариума, за беготней рабов и свободных. Мозг превратился в плотный ком ваты, клочья лезли наружу через уши. Топот ног и сообщения по внутренней связи с трудом пробивались в сознание. Отчасти виной тому была выпитая тутовая водка. Но – лишь отчасти.

Он больше не раб.

Не раб…

Не раб!

«Ошейник» – не в счет. Разве стал бы так разговаривать с ним сопровождающий офицер, оставайся Тарталья по-прежнему рабом Тумидуса?!

– …Аквилий Понт.

– Простите?

– Меня зовут Аквилий Понт. Офицер-диспенсатор II класса.

– Очень приятно, – вата на миг растворилась. Тарталья вздрогнул: его резанули заискивающие интонации в собственном голосе. – Лючано Борготта.

– Вас устроит одежда, в которой вы прибыли на борт «Этны»?

– Более чем!

Аквилий Понт тактично обождал за дверью, пока Лючано переоденется, и повел его показывать каюту. Разумеется, это были не капитанские апартаменты, но, пожалуй, не хуже полу-люкса в отеле «Макумба». А после рабского кокона в общем спальном отсеке – и вовсе хоромы, как сказал бы Степашка!

Тарталья мельком глянул в зеркало, висевшее над койкой. И с неприятным удивлением обнаружил, что, пока он изучал новое жилище, Аквилий Понт с не меньшим интересом изучал его самого. Интерес этот был какой-то болезненный, можно сказать, постыдный. Словно скрытый гей загляделся на прелестного юношу. Заметив, что «прелестный юноша» перехватил чужой взгляд, помпилианец быстро отвернулся.

Может, он и впрямь педик?

– Располагайтесь, не буду вам мешать…

С явной неохотой офицер-диспенсатор удалился. Впервые с того момента, как он ступил на палубу «Этны», Лючано остался один. В собственной каюте. Семилибертус; «наполовину свободный». Новый, незнакомый статус. Все-таки «наполовину свободный» в то же время означает «наполовину раб». Но офицер обращался к полурабу с подчеркнутой вежливостью! – вряд ли он так же предупредителен с подчиненными. С другой стороны, этот масляный взгляд… Решил поиздеваться? Обождать, пока полураб окончательно возомнит себя свободным? И вот тогда – по сусалам, да мордой в дерьмо: знай свое место!

То-то весело, небось, будет!

Оставалось утешаться малым: подобным образом издеваются над человеком. Вещь, «живой аккумулятор» – скверный объект для издевательств.

На ужин Лючано шел, как на допрос с пристрастием. Вспоминалась отсидка на Кемчуге. Только сейчас он готовился к куда менее завидной роли, нежели младший экзекутор.

Кают-компания встретила его гомоном голосов и звяканьем расставляемых приборов. Поначалу на новенького никто не обратил внимания. Он тихо просочился в дальний угол. Как остаться незамеченным за овальным столом человек на тридцать, когда все усядутся есть, Лючано не представлял.

– Господа офицеры! – возвестил стюард. – Кушать подано!

И Тарталья, замешкавшись, мигом попался на глаза сервус-контролеру I класса Марку Славию.

– А, Борготта! Добрый вечер! Присаживайтесь, не стесняйтесь, – Марк указал на пустующий гумипластовый стул рядом с собой.

Вокруг загалдели: Тарталью хлопали по плечам, поздравляли, о чем-то спрашивали… Едва успевая отвечать на приветствия и вымученно улыбаться в ответ, он все отчетливей понимал: помпилианцы сговорились. Хотят, чтобы полураб расслабился, поверил – и тогда удар получится стократ больнее. Выхода нет: придется играть по их правилам. Но удовольствия мы вам не доставим, господа-хозяева!

Лючано Борготта умеет держать удар.

– Да оставьте же человека в покое! – возмутился наконец Марк.

Он едва ли не силой усадил «человека» за стол. Офицеры волей-неволей отправились по местам. Видя нездоровое любопытство во взглядах, бросаемых на него, Тарталья еще больше утвердился в своих подозрениях.

Кормили младших офицеров на «Этне» как на убой. Тумидус на питании команды не экономил. Телятина под кисло-сладким соусом, пряный рис с зернышками кукурузы, зеленым горошком и карри, хлебцы с тмином, бокал легкого «Дюбуа» и чашечка кофе… После рабского рациона это было настоящее пиршество! Набив живот, Лючано осоловел, но, едва трапеза подошла к концу, и офицеры, промокая губы салфетками, потянулись к выходу, вновь подобрался.

Сейчас…

– Как вам ужин, Борготта?

– Благодарю, превосходно! Что мне надо делать?

– Делать? – изумился Марк. Рослый, плечистый, он с осторожностью доброго великана похлопал Лючано по плечу, как если бы боялся сломать дорогую игрушку. – Ничего. У вас был тяжелый день, вы нуждаетесь в отдыхе. С удовольствием поболтал бы с вами, Борготта, но меня ждет ремонт корабля. Фаги задали галере славную трепку…