Куколка

— Но другого нет, — отворачиваюсь, чтобы не смотреть другу в глаза, и снова крошу эмаль.

— Я буду рядом, Марк. Пусть хоть потоп. Сделаем это вместе?

— Тогда погнали, — протягиваю ему ладонь и сжимаю по-дружески пальцы.

Машина мчит по трассе, сквозь прожаренный солнцем воздух, а я прощаюсь в сердце с моей Викой. Она будет жить, будет идти дальше. Но без меня.

Глава 36. Темный, светлый

Вика

После раскрытия и показательного обучения Иллиона, я будто выжатый цитрус. Вялая, слабая. Чувствую себя ненужной и грязной тряпкой.

Соглашаюсь на помощь Дарины, чтобы дойти до комнаты: она появилась из темноты леса и подставила свое плечо. Я не обижаюсь, сил просто нет на это.

Падаю на кровать: стекла прибрали, окно отремонтировали. Как у магов все просто и быстро. Вот бы в жизни так. Если бы еще душу можно было излечить, моральные раны заштопать хоть толстыми нитками.

Лежу и смотрю в сторону. Мне кажется, что девушка ушла, тихо в комнате, но через несколько минут слышу рядом слабые шаги.

Не хочу оставаться одна, но не признаюсь. С одной стороны обидно, что она на стороне Акима, с другой — мне так тошно, что я цепляюсь хоть за кого-то знакомого.

— Я тут побуду, — Дарина приседает на край кровати и кладет на плечо теплую руку.

— Прости, Вика, — говорит она сипловато. — Вот, держи.

Что-то звенит над ухом, я сглатываю слезы и поворачиваюсь. Маленький разноцветный браслетик переливается, будто драгоценный.

— Что это?

— Просто… — она пожимает плечом. — Искупление за… Ну, ты понимаешь, — пшеничные волосы просыпаются на плечи девушки и прикрывают ее веснушки. — Меня заставили. Ты же понимаешь?

— Наверное, — отвечаю и, тяжело перевернувшись, сажусь. Сгибаю ноги в коленях. Голова кружится, но чувствую лучше. Только в пальцах до сих пор ощущение тока, словно пульс сошел с ума. — И что теперь?

— Ты — маг. Осталось только подчинить дар и ждать апгрейда.

— До бесконечности?

— Ты будешь внестепенником, это точно. По силе чувствуется. Она у тебя цвета индиго, особенная.

— И зачем она мне?

Дарина смотрит на свои пальцы и снова теребит браслет. Перебирает бусинки по- одному. Щелк, щелк, щелк…

— Дар можно использовать по-разному.

— Но я же темная.

— Не только, — она поднимает глаза и смотрит на меня, будто паяльником выжигает.

— Это разделение условное. Все эти глупости придумали люди, не природа. Я вот, вроде как, была светлой, стала темной. И что? Я теперь должна душить людей и рушить города? Нет.

— Тогда почему запретили Маттеров?

— Большая часть материалистов — это сильные одаренные люди и опасные маги. Большинство склонны к всевластию, жажде наживы, несломленной гордости и необузданной ярости. Я подозреваю, что это как с деньгами: кого-то они портят, а кому-то открывают горизонты для добрых дел.

— To есть инмаги — это пострадавшие?

Дарина встает и пересекает комнату широкими шагами, машет руками, словно гонит прочь от себя усталость или страх.

— Я считаю, что да. Держи, — замирает напротив и снова протягивает браслет. — Но сейчас не одевай, только если будет совсем плохо. Он заблокирует сны, Марк перестанет приходить. И ты обещала с ним объясниться.

Я сглатываю и перехватываю связку бусин. Под пальцами они холодные и гладкие, а мне горячо и горько. Избавление от мук? Хочу ли я больше его не видеть? Хотелось бы не помнить совсем, не помнить даже, что хотела забыть. Вообще вычистить! А так… Смотрю на браслет и слушаю, как звенят-переговариваются между собой сегменты. А так — я буду бесконечно желать его видеть, ждать ночи, терпеть боль днем и мечтать, что все когда-то будет, как раньше. Потому что люблю.

Я решила дать мужу шанс и я сделаю это. Прячу в кулаке украшение и шепчу:

— Спасибо, но, может, и не пригодится.

Дарина понимающе кивает. В ее темных глазах золотится вечер.

— Хотела спросить, — ослаблено говорит она. — Ты вспомнила хоть что-то?

Прислушиваюсь к себе: после взрыва в квартире Зимовских, все такая же пустота в голове.

— Значит, раскрытие еще не до конца прошло, — отвечает за меня девушка и поджимает крупные губы. — Может, всю ночь мучить. Я схожу за водой и принесу тебе поесть. Могу почитать, если захочешь.

Она направляется к выходу, а я ее окликаю:

— Дарина, скажи… Лизе можно помочь? Почему она так плохо выглядит?

— Я думаю, что Аким поглотил ее волю. Будем верить, что на время. И да… — она придерживает ладонь на груди, будто плохо себя чувствует. — Артем в плохом состоянии. Если мы Лизу не выручим, он погибнет.

— Что?! — я подаюсь вперед, но голову внезапно простреливает огненной вспышкой. Стискивая виски пальцами, корчусь от боли и кричу. Кусочки памяти влетают стремительно и выкручивают мышцы. Меня словно придавливает камазом. От неистовой трясучки слетаю с кровати.

— Тише… — Дарина гладит по голове и помогает снова лечь. — Я буду рядом всю ночь, только не позволяй тьме в душу лезть.

Киваю, хотя с трудом понимаю, о чем она говорит.

— Я очень быстро, — снова говорит Дарина. Ее голос звучит тревожно, а в глазах метает черная вьюга. — Нужно воды принести, чтобы ты много пила.