Куколка для Немезиды

– Вера, мне так жаль… – Владимир бездарно пытался навести мосты.

– Тебе жаль? Чего же именно?! Что мы спим в разных комнатах? Так какие проблемы? Возвращайся в спальню. – Вера иногда специально доводила разговор до абсурда и неприкрытого конфликта. Словно у нее был в рукаве козырь, который ей не терпелось выложить на стол. Но Владимир инстинктивно боялся продолжения разговора. Ему очень хотелось опять ложиться с Верой в одну постель, но, как только перед глазами всплывала придуманная им мизансцена, его бросало в дрожь, а в душе все заболевало от того, что так, одним разом, разрушилась вся жизнь.

В том, что она разрушилась, Владимир не сомневался. Точнее сказать, у него наконец случилась жизнь, которая вдруг разрушилась. «Что за наказание!» – эта мысль была теперь такой же частой, как и вопрос «Что же теперь дальше?!». Этот ад, казалось, будет вечным.

…Вера приехала домой первая. Она быстро приготовила ужин, включила телевизор и стала ждать Владимира. Муж приехал немного позже, от него пахло водкой.

– Так ты мне объяснишь, что делала у вокзала?! Хахалей своих прикармливала?! – степень опьянения Владимира была невероятной.

– Да, дорогой. Именно их, – голос Веры прозвучал спокойно.

– На какие денежки, позволь спросить, покупаешь деликатесы? – Владимир уже с сигаретой сидел на кухне. Ботинки он не снял, а кожаная куртка валялась у его ног.

– На свои. У меня сегодня зарплата. – Вера стояла у плиты и разогревала ужин. – Кофе налить?

– Нет, не надо, – с этими словами Владимир полез шарить по полкам, нарушая стройные ряды баночек, тарелочек и прочих мелочей.

– Вот, достал. – Муж поставил рядом с кофеваркой большой термос.

– Зачем он тебе?

– Наливай, отвезешь свежий кофе на Павелецкий вокзал. Прихвати сахар-рафинад. И зубочистки. Остальные, такие желанные после кофе услуги окажешь им сама. – Последние слова его рассмешили, и он зашелся в идиотском смехе.

– Хорошая идея. Там люди даже уже не помнят этот запах. Но, видишь ли, им нужен хлеб, теплая одежда, лекарства. Хотя горячий кофе тоже хорошо.

Вера открыла термос и стала аккуратно наливать в него кофе. Муж, все еще улыбаясь, смотрел на нее. Сигарета, выпавшая из пальцев, тлела на белой фарфоровой тарелке, которую поставила к ужину Вера.

– А услуги приватного свойства им тоже нужны?! Расценки, мне мужики говорили, там копеечные. Да заразы много.

– Не знаю, наверное. – Вера потушила дымившуюся на тарелке сигарету. – Убери куртку с пола, сними ботинки и садись ужинать.

– А когда ты поедешь на вокзал? – с тупым пьяным упорством Владимир пытался оскорбить Веру.

– После ужина. Может быть. Точно сказать не могу. – Вера положила жареную картошку, мясо и налила томатный сок в стакан. – Садись.

Через десять минут муж ужинал, а Вера сидела напротив, потягивая томатный сок.

– Ты не обращал внимание на то, что я никогда не задавала вопросов о твоей прошлой жизни? – Вера отставила стакан и закурила.

– Ну и что дальше. Тебе, наверное, неинтересно было. Это ведь я тебя любил, а не ты. Ты так… – Владимир покрутил в воздухе рукой.

– Вовсе не поэтому. Я не спрашивала, потому что очень хорошо знала, чем ты занимался в прошлом. Ты ведь деньги заработал на квартирах. Риелтором был, таким, неофициальным. Ты и твой друг. Его звали, если не ошибаюсь, Кириллом. Ну да на друга наплевать. А мою квартиру ты приезжал смотреть и ты мне расписывал все прелести того обмена, в результате которого я оказалась прописанной в несуществующем доме № 14 деревни Катки. – Вера затянулась сигаретой и посмотрела в окно на безумную Москву часа пик. – Я очень хорошо запомнила твой бумажник. С головой крокодильчика. И эту манеру поглаживать пальцами застежку. Это ведь ты, не так ли?

Владимир опустил вилку и посмотрел на Веру. Перед ним сидела жестокая женщина, готовая его уничтожить. Женщина, которую он любил больше жизни и которую погубил еще тогда, почти десять лет назад. Владимир ее не помнил, может, только так, чуть-чуть, какие-то неясные забытые жесты. Да и то вряд ли. Скорее это были придуманные воспоминания. Все, что она говорила, – это правда. Фиктивные обмены, продажи несуществующих квартир и продажа квартир с живыми людьми. Кирилл, кстати, умер. Спился. Но не из-за угрызений совести, его сгубили шальные деньги, которые они тогда заработали.

– Я бомжевала несколько лет. И выжила чудом. Чудом не спилась. Чудом не была убита. Изнасиловали меня бомжи, я тогда всех боялась, и ночью у Павелецкого вокзала прибилась к двум мужикам. Думала, защитят, а они напились и… Я звала на помощь, но никто не отозвался. Хотя окна горели еще. Меня спас один человек. Тоже бродяга. Только он умер. Очень хороший и добрый человек. Вот так. В ресторане я сначала обратила внимание на твой бумажник. А потом присмотрелась и поняла, что это ты. Только немного постаревший, облагородившийся. Я не могла тебя отпустить, не отомстив за себя.

– Значит, все, что было, – это театр? Представление ради мести?

– Да. И я очень рада, что последние два месяца ты живешь в аду. Этот ад не имеет ничего общего с моим, тогдашним. Но все равно – ад.