Кукольная комедия

Алла Павловна и Пётр Петрович поглядели друг на друга; повар развёл руками. Управдомша подняла палец кверху, – она нашла выход! Она показала тряпичной рукой на себя и на лысую голову провизора. Повар ничего не понял. Тогда управдомша потрясла своей необъятной юбкой. Но повар оказался совсем бестолковым. Алла Павловна рассердилась, показала на ящик с аспирином, потом попрощалась с Петром Петровичем, прочувственно пожав ему руку. А он смотрел на неё, ничего не понимая.

Подкравшись к краю этажерки, Алла Павловна приготовилась к прыжку. Ах, вот что! Повар, наконец, догадался, кивнул и подполз ближе к ящичку.

Дальше всё произошло с быстротою молнии. Управдомша спрыгнула на голову провизора, как на чайник, накрыв его до воротничка своей юбкой, и крикнула:

– Не поминайте лихом!

Повар нырнул в ящичек, набил карманы аспирином, скатился на пол и помчался к выходу, показывая Лиле: «давай-давай!». Та соскочила со стула. И оба исчезли в дверях.

А Бахтерев-Разумовский, заверещав от ужаса, схватился за голову, стащил с себя Аллу Павловну и отшвырнул её, будто змею, далеко в угол. Он обошёл ассистентскую, сказал обидчиво:

– Дурацкие шутки!.. – Ещё подумал и сказал. – Нет, это не дурацкие шутки. Она откуда-то свалилась…

Поглядев на потолок, провизор сокрушённо сказал:

– Нет, она ниоткуда не свалилась! Надо подавать на пенсию…

И так грустно вздохнул, что управдомше стало жалко старичка. Она уселась на полу и сказала:

– Не надо на пенсию… Вы такой хороший аптекарь…

– Что?! – спросил Бахтерев-Разумовский.

– Не бойтесь меня… – сказала Алла Павловна. – Я не кукла. То есть кукла, но не совсем… Я была управдомшей… – и начала рассказывать свою горестную историю.

16

Над крышами поднимался серый рассвет без красок. Улица была пустынна. Из-за угла дома выглянула кукольная голова повара.

– Никого, – сказал он Лиле.

Выйдя из-за угла, они побежали вдоль стенки дома.

– Она пожертвовала собой! – восторженно сказала Лиля.

– Терпеть не могу телячьи нежности! – проворчал повар.

– Ай! – пискнула Лиля.

– Чего ещё?

Лиля схватилась рукой за сердце.

– Вот тут кольнуло. Только что. Стало жалко Аллу Павловну!

– Ерунда! – буркнул повар.

Главное, сам говорил ерунда, а сам думал о Тате, как бы скорее её вылечить.

Вот так люди всегда: говорят «Уходите», а это значит «Не уходите»; говорят: «Какая хорошая погода», а это значит: «Вы мне надоели». И вообще, люди… кто их разберёт!

Когда Пётр Петрович и Лиля добрались до игрушечного магазина, – витрина оказалась закрытой металлическим жалюзи, а на двери висел замок.

Как быть? Повар почесал в затылке и сразу понял что делать. Он поставил Лилю себе на плечи, она нажала кнопку на притолоке. Жалюзи, гремя, поднялось.

Куклы в магазине не ожидали этого. Как всегда по ночам, они играли в домино и, когда поднялось жалюзи, – окаменели кто где был. Но, увидев знакомых кукол, успокоились.

Одна из кукол сказала:

– Это Пётр Петрович и Лиля. Ходи!

И игра пошла дальше.

Повар постучал в зеркальную витрину, в которой отражались тучи. Куклы только отмахнулись, с азартом стуча костяшками маленького дорожного домино.

– Глупая игра, – сказал повар и застучал в стекло кулаком, а Лиля – ногой..

Куклы не обращали внимания. Только мотоциклист поглядел на витрину, повернув жестяную голову. Повар мимически ему показал: «Открой!»

Тот равнодушно отвернулся.

– Черти, не открывают…

– А я знаю, что сделать, чтоб открыли! – И Лиля запрыгала на одной ножке.

– Ну да? – недоверчиво проворчал повар.

– Гляди!

Лиля подошла к самой витрине и показала мотоциклисту нос.

Мотоциклист подскочил и тоже показал нос. Тогда Лиля показала два носа, а повар сказал Лиле «молодец», показал куклам язык, нос и ещё сделал что-то очень оскорбительное ушами.

Куклы бросили домино и свирепо замахали кулаками. Пётр Петрович притворно захохотал и удачно изобразил, как он колотит кого-то и ещё поддаёт под зад ногой.

Этого оскорбления куклы перенести не могли; они вскочили и с кукольными проклятиями помчались к витрине. Между тем повар показывал, как он всех «возьмёт на одну руку».

С воплями куклы все сразу ухватились за защёлку и стали открывать зеркальное стекло витрины.

– Скорей! Скорей! Пока не удрал!

Однако Пётр Петрович и не думал удирать. Он протянул Лиле аспирин.

– Я начну драку… а ты… серпантин и конфетти, – знаешь где?

У Лили засверкали глаза.

Приоткрыв витрину, куклы сунули в щель кубик, чтобы не закрылась. И прямо через кубик Пётр Петрович ринулся внутрь магазина на кукол, взмахнув поварёшкой. Куклы бросились на него; началась драка.

А Лиля крикнула неизвестно кому: «Прощайте, братцы!» – юркнула в щель и исчезла в магазине.

Повар сражался, фехтуя поварёшкой; в него летели домино, кубики, бочонки от лото. На ногах у Петра Петровича уже висел десяток врагов.

Тут на улице появились двое гуляющих студентов, и все куклы замерли – кто где был.

– Погляди, – сказала девушка. – Всё-таки мы научились оформлять витрины!

– Париж! – кивнул молодой человек; они пошли дальше.

А драка возобновилась. Клубок дерущихся уже так запутался, что нельзя было разобрать – где нога, где барабан и кто кого колотит.