Кукольник

– Не торопись с выводами, – укоризненно покачала головой старуха. – Любая вера заканчивается в тот момент, когда человека валит с ног смертельная хворь, после чего ему даже черт может стать лучшим другом. Не говоря о знахарках вроде меня, разбирающихся в чудодейственных свойствах различных трав и кореньев.

– Ни разу ни с чем подобным не сталкивался.

– Потому что ты слишком мало прожил на свете.

– Ой, погодите! Недавно я потерял учителя, страдавшего долгое время тяжелой болезнью. Только он ни к каким чертям не взывал и ни к каким знахаркам не обращался, включая лекарей, занимающихся официальной медициной. В общем, бедняга принял достойную смерть, оставаясь до самого конца при своей вере.

– Думаю, столь печальный случай следует отнести к разряду исключений, – на лице старухи вновь появилась хитрая улыбка. – Однако, я до сих пор не услышала, как тебя зовут.

– Октавио Паскуаль.

– Очень приятно. А теперь советую побыстрее разобраться с лошадью и пройти в дом. Твоя одежда основательно промокла, поэтому, если ее не просушить, ты имеешь все шансы схлопотать насморк.

– Спасибо за заботу. Скоро буду.

Через несколько минут Октавио переступил порог лачуги да так и раскрыл от удивления рот, поскольку изнутри она выглядела куда просторней, чем снаружи, неизбежно наводя на мысль об использовании ее хозяйкой неких колдовских чар, вызывающих иллюзии. Подтверждением тому служили и многочисленные детали интерьера, полностью соответствующие данному виду деятельности: весь потолок был завешан сушеными растениями – отбрасывающими в разные стороны причудливые тени, подоконники загромождали стеклянные банки – с копошащимися в них пиявками, мокрицами, змеями и прочими ползучими гадами, а на громоздком столе, расположенном вблизи потрескивающего очага, покоилась толстенная книга, обложку которой украшал красный череп. Там же стояли свечи из черного воска, являющиеся извечным атрибутом приверженцев сатанинских культов или почитателей других тайных учений, противоречащих общепринятыми религиозными течениям.

– Чего замер? – поинтересовалась Эбигейл, размешивая в подвешенном над огнем котелке бурлящую жидкость. – Заходи, раскладывай верхнюю одежду по стульям и садись за стол. Похлебка почти готова. Могу поспорить, что такую вкуснятину тебе вряд ли когда-нибудь доводилось пробовать.

– Охотно верю. У меня от одного лишь аромата вашей стряпни слюнки потекли.

– Еще бы им не потечь. Я же добавила туда столько пахучих и полезных ингредиентов.

Избавившись от треуголки, камзола, сапог и пистолетов, Октавио направился было к столу, но тут его внимание привлекло слегка покачнувшееся кресло-качалка, стоящее в самом дальнем углу, куда практически не попадал свет от очага. Сначала он подумал, что там примостился кот – ведь одинокие люди частенько заводят себе питомцев; затем ему почудилось, будто вместо кота кресло занимает ребенок – по крайней мере, проступившие контуры миниатюрных ручек и ножек указывали именно на это, вдобавок подобные старухи не раз становились центром скандалов, связанных с пропажей невинных детишек; однако в действительности все оказалось гораздо запутанней. Стоило поднесенному ближе огарку свечи рассеять темноту в углу, как в его мерцающем свете возникла обыкновенная деревянная кукла, имеющая два незначительных изъяна. Первый заключался в длинном заостренном носе, схожем по форме с кончиком шпаги, а второй – в глупой ухмылке, вроде тех ухмылок, что беспричинно появляются на лицах умалишенных.

– Так вот, значит, о каком совпадении вы говорили! – воскликнул Октавио, чувствуя нарастающее сердцебиение.

– Уже успел познакомиться? – переспросила Эбигейл, вытащив из котелка поварешку и развернувшись к гостю вполоборота.

– С кем?

– С куклой, конечно.

– Как тут не познакомиться, если она кресло раскачивает.

– Тебе показалось. Возвращайся за стол.

– Но мне хотелось кое-что уточнить.

– Сперва поешь.

Не сводя глаз с носатой куклы, Октавио – словно завороженный – попятился короткими шажками назад, плюхнулся на стул и, нащупав пальцами пустую тарелку, рывком пододвинул ее к себе. В свою очередь, Эбигейл вооружилась ухваткой, чтобы вытащить раскаленный котелок из очага.

Учитывая окружающую обстановку, а также ту настойчивость, с которой предлагалось утолить голод, в душу непременно должно было закрасться подозрение, что над твоей головой сгущаются черные тучи. С другой стороны, сомневаться в добрых намерениях того, кто тебя приютил, сродни проявлению неуважения. Особенно если спасителем является престарелая женщина, отважившаяся выступить против целого стада кабанов.

– Ну, как похлебка? – вкрадчиво произнесла Эбигейл, с трудом дождавшись, пока наполненная тарелка гостя не опустеет на треть.

– Вкусно до невозможного! – раздалось вперемешку с чавканьем. – Вы весьма искусная повариха!

– Благодарю за комплимент. Добавки плеснуть?

– Да.

– Может, еще хлеб порезать? Совсем о нем запамятовала.

– Не откажусь!

– Секунду.