Кукольник (СИ)

"Хватит! Нельзя вдаваться в воспоминания. Надо выходить из депрессии". Геннадий Сергеевич жалел, что не может читать, книги заставляли думать, а он и так загнал себя в тупик существования. "Бог иных людей боится, тех, у кого вместо сердца - ледышка. Не хочет связываться с ними, а другим посылает немыслимые испытания. Многие в аду на земле живут, разве страшнее тот ад? Как верить? Научил бы кто! Все прощать, терпеть! Кто так может? Один Алеша Карамазов! Так он Достоевским выдуман!".

Небольшие накопления ушли за неделю. Он не знал, куда пойти работать. "Человеком с метлой только и могут командовать, чего не спрашивают с тех, кто миллионы получает! Народ за копейки работает, а богатые ежедневно по ТВ стучат его по голове. Мол, каждый на своем месте должен хорошо работать, иначе страну не поднять", - ложь больше всего раздражала Геннадия Сергеевича. По ТВ много говорили о демократии. "Эта игрушка для богатых, бедным не до демократии, прожить бы до зарплаты, сгибая спину перед начальством", - спорил с телевизором Геннадий Сергеевич и был рад, что есть, где высказать свою точку зрения. "Я пропащий, пьющий, вот денег и не хватает. Но, когда не пил, разве хватало! На еду, коммуналку и китайские шмотки...Что-то я не туда иду! Деньги ни при чем, раньше счастье было! А сейчас я обижен на весь мир. В сущности, человеку мало надо: сочувствия, тепла от близких людей. У меня никого нет, вот и отчаяние. Сам себя загнал, самому и выбираться надо".

По ТВ шла очередная политическая дискуссия. У депутата Госдумы пытались узнать о его зарплате. Он высказал свое мнение обо всем, но о зарплате ни слова. "Какие хитрые! Надо объединяться, надо потерпеть и все будет хорошо! Нам терпеть, а сами терпеть не хотите, вам сейчас хорошо жить хочется!" Раньше он был равнодушен к политике. Теперь, слушая по ТВ знаменитых и богатых, не мог оставаться равнодушным. "Без совести родились!" Он пришел к твердому убеждению, что одни люди рождаются с совестью, а другие без нее. И те, кто без совести, становятся богатыми и поучают, как жить тем, у кого совесть есть. Меньшинство навязывает свою волю большинству. Раньше, до трагедии, он размышлял об этом чисто философски, а теперь чувствовал обостренно, всей кожей. "Гордыня - мой грех! Я считал это чувством собственного достоинства, его убивали, убивали, но не добили".

***