Кукольник

— Джудит Вашингтон? — глянул полисмен в мятый листок и широко улыбнулся. — Ну, конечно же, это ты…

Луи торопился в Луизиану изо всех сил, но невезение словно шло перед ним, оповещая всех встречных о недопустимости даже малейшей помощи этому элегантному белому джентльмену. На пароме он попал в полицейскую облаву и долго ждал своей очереди к сержанту, чтобы потом в считаные минуты исчерпать это досадное недоразумение. На том берегу, в Новом Орлеане, ему пришлось черт знает сколько ждать экипажа — полиция и здесь устроила поголовную проверку документов. Затем у нанятой им кареты на полдороге отвалилось колесо, и он был вынужден ждать попутного экипажа, а потом еще четыре часа трясся в набитой сеном телеге и около часа шел пешком к дому семейства Ле Паж.

И вот здесь его ждала новость.

— А эта-то, Джейн ваша, беглой оказалась, — мерзко улыбнулась куда-то вбок, стараясь не смотреть ему в глаза, хозяйка.

— Вот полицейские сегодня эту преступницу и забрали, — стараясь выглядеть суровым и патриотичным, поддержал жену хозяин. — Кстати, и про вас интересовались, хоть вы и белый…

У Луи потемнело в глазах. Он видел мельком какие-то листовки на фонарях и помнил цифру с тремя нулями — одна тысяча долларов ровно, но подходить ближе, чтобы выяснить, кого конкретно они ищут, не стал — слишком невероятной показалась такая сумма.

— Да, удружили вы нам, Луи, — покачал головой хозяин и, как бы сердясь, но как бы и прощая, протянул ему руку для пожатия. — Подкинули, так сказать, подарочек.

Луи принял руку, сжал ее, а когда брови фермера болезненно поползли вверх, сунул левую руку в карман и вытащил нож.

— Деньги сюда.

— Какие деньги? — взвыл фермер. — Отпустите меня, Луи! Больно!

Луи ткнул его ножом под ребра, аккуратно уложил захрипевшего фермера на влажную землю и повернулся к хозяйке.

— Неси эти чертовы деньги, тварь продажная! С детьми тебе все равно не убежать.

Сразу после размещения объявлений о поимке Фергюсон поехал на кладбище, щедро оплатил труд могильщиков, дождался вскрытия захоронения Луи Фернье и, зажав рот и нос влажным платком, тщательно рассмотрел так толком и не сгнившую более чем за год левую руку трупа. Вылез из могилы и равнодушно махнул могильщикам:

— Закапывайте.

Это не был мулат Луи Фернье; следы плохо сросшегося перелома левой руки, о котором говорили ему друзья Оскара Мак-Коя, говорили сами за себя. Выходило так, что покойный шериф Тобиас Айкен сначала убил белого человека, скорее всего с перепугу, а затем, толком не разобравшись, объявил покойника беглым мулатом.

Но и это было еще полбеды. У Фергюсона не было точного описания этого Фернье. Платон его не знал, да и знать не мог, а оставшихся на плантации Леонарда де Вилля рабов, знавших Фернье лично, в отсутствие у фермера наследников мгновенно распродали с аукциона.

Теперь Фергюсон остро жалел о том, что не расспросил рабов обо всем раньше, по горячим следам, а теперь… теперь лейтенант вовсе не был уверен, что успеет хоть кого-нибудь из этих рабов найти — слишком уж стремительно развивались события. А когда к вечеру из Луизианы привезли беглую Джудит Вашингтон, все закрутилось еще быстрее.

В том, что это она, Фергюсон не сомневался ни секунды; живой результат любвеобильности мужчин из клана Лоуренсов был, что называется, налицо.

— Садись, Джудит, — сразу поставил он у стены стул, и беглянка, звякнув цепями, осторожно присела на краешек.

— Расскажи мне о своей жизни, Джудит, — тихо попросил Фергюсон. — Если можно, поподробнее.

Джудит на секунду оторопела — уже второго человека заинтересовала ее жизнь, — но тут же взяла себя в руки. Она знала, что с белыми язык лучше держать за зубами — целей останешься.

— Я выросла у господ Лоуренс, — так же тихо начала она. — Обращались они со мной хорошо, кормили, одевали, помогли уверовать в Господа нашего Иисуса Христа. А потом я стала дерзкой и перестала ценить…

— Брось, Джудит, — оборвал ее Фергюсон. — Лучше расскажи мне про этих негров на плантации.

Джудит густо покраснела, до самых кончиков рыжих волос, ну совсем как белый человек.

— Нечего там рассказывать, господин полицейский, — опустила она голову вниз. — Я не в обиде…

— Зато Луи Фернье в обиде, — усмехнулся Фергюсон.

— Луи?! — вскинулась Джудит. — Что с ним? Он у вас?

Фергюсон мысленно похвалил себя за точное попадание.

— Нет, Джудит, и я очень хотел бы знать, где он теперь находится.

Девчонка прикусила губу и снова опустила голову.

— Я не знаю, где он. Честно, не знаю.

Фергюсон усмехнулся, встал со стула и прошелся по кабинету.

— Не буду тебе врать, Джудит. Луи виновен в смерти белых людей — очень многих, и если ты не поможешь полиции, то попадешь в число сообщников. Знаешь, что это?

Джудит побледнела. Конечно же, она знала, что за убийство белого человека для черного одна смерть — костер.

— Я вправду не знаю, господин полицейский, — дрожащим голосом произнесла она. — Луи мне ничего не говорил. Привез на ферму и оставил.

— И все? — не поверил Фергюсон.

Джудит смутилась.

— Ну же, — подбодрил ее Фергюсон.