Кукольных дел мастер

«Дружок, твое „но“ дурно пахнет. Огрызок стал пенетратором. Пока он следует твоим желаниям, но что дальше?»

Писк уникома: не в записи, реальный – и сфера схлопнулась.

– Да, здесь… В полном порядке. Слушаюсь!

Фаруд дал отбой.

– Тебя ждет сатрап Пир. Даю совет: придержи свое чувство юмора.

VI

Отец был очень похож на сына.

Да, конечно, наоборот: сын на отца. Но так сложилось, что сперва Лючано увидел Нейрама Самангана, «овоща»-антиса, и лишь теперь – сатрапа Пира Самангана. Мощное телосложение, знакомые черты лица, в глазах светится проницательный ум. Такого «замазкой» с ложечки не накормишь.

– Располагайтесь, – сказал сатрап.

Он принимал посетителя, одет по-домашнему. Тапочки, штаны из хлопка, рубаха навыпуск. На макушке – крошечный тюбетей. Если не оценивать качество ткани и ручной вышивки, можно подумать – перед тобой не государственный деятель, а здешний садовник. Тем более, что кабинет напоминал оранжерею. Стеллажи с цветами, гнезда для кустов, система капельного полива – контроллеры, насосы-дозаторы для удобрений, био-добавок и кислот; блок регуляции температурных циклов…

Чувствуя себя в джунглях, Лючано осматривался, узнавая в лучшем случае одно растение из десятка. В душу закрался страх. Казалось, из рукотворных зарослей сейчас выползет удав или прыгнет леопард.

– Это лихнис.

Повернувшись к гостю спиной, сатрап любовался кустом метровой высоты. Подсвечен скрытым «псевдо-солнцем», весь в цвету, куст горел темно-алым пламенем. Наверное, в статном, величественном, скромно одетом Хозяине Огня, когда он встал у живого пожара, усматривалась известная аллегория. Но гостю сейчас было не до символов.

– Лихнис халцедонский, иначе горицвет. По строению похож на гвоздику, по окраске – на мак. Любуясь им, обретаешь бодрость и энергию. А это – тигридия павлинья. Красавица, да?

– Да, – ответил Тарталья, чтобы не молчать.

Тигридия походила на стареющую провинциалку, доставшую из шкатулки все драгоценности, какие были. Желток, оранж, кровь, пурпур; зев – пятнистый, махровый. Светло-зеленые мечи листьев охраняли сокровища, выставленные напоказ.

– Вы недавно видели моего сына. Как он?

– Э-э… В общем, нормально.

«Ты идиот, малыш, – вздохнул маэстро Карл. – Расскажи еще, что сынок хорошо кушает. За папу, маму и тебя лично. Прибавил в весе. Дерется. Начал потихоньку летать…»

Сатрап, взяв ножницы, стал удалять у лихниса отцветающие головки. Его действия вызывали неприятные ассоциации. Глядя на властного садовника, повернувшегося к гостю в профиль, Лючано обнаружил, что крылья носа у Пира татуированы. Вначале это не слишком бросалось в глаза. Ага, и тройная складка между бровями, похожая на букву W – имплантант, косметический или функциональный.

Следование обычаям?

Оставленные на память грешки молодости?

– Ваш контракт на столе. Там же – подписка о неразглашении. Надеюсь, вы понимаете, что молчание – золото?

– Да.

– Хорошо. Я не люблю прибегать к насилию без крайней нужды. Обратите внимание: в контракте прописана возможность продления срока действия по обоюдному соглашению сторон. Трудно предсказать заранее, какое время мой сын будет нуждаться в ваших услугах. Заверяю вас, что вознаграждение превысит самые смелые ваши ожидания.

Лючано не сомневался, что обоюдное согласие – фигура речи.

Он смотрел, как Пир Саманган, закончив возню с лихнисом, переходит к следующему «клиенту»: перистые листья цвета хаки, соцветья ярко-желтые, похожие на щитки. Защелкали ножницы, обрезая тонкие побеги. Пряный запах распространился по кабинету.

Похоже, хозяин одобрял тот факт, что гость не торопится схватить контракт.

– Вы в курсе истории рождения моего сына?

– Э-э…

– Не надо лгать. Все в курсе, значит, вы тоже. Однажды я уже терял Нейрама, чтобы найти – там, где и не предполагал. Сейчас это повторяется на новом витке спирали.

На миг прервав работу, сатрап откинул волосы, упавшие на глаза. Роскошная грива до сих пор оставалась темной. «Должно быть, красится, – подумал Лючано. – Если выкрасить блондина-Нейрама…» Прошло не более пяти минут с того момента, как он вошел в оранжерею. Пять минут, и сходство отца с сыном куда-то улетучилось.

«Они совершенно не похожи. Ни капельки…»

– Я слушаю. Говорите.

– О чем?

– О ком. О моем сыне.

Под щелканье ножниц Лючано заговорил. Воспоминания облекались в слова. «Овощехранилище» гладиатория. Дверь из титанопласта. Ряды камер, забранных решетками. Ухмыляется, подмигивая, ланиста Жорж.

– Он до сих пор в Эскалоне?

– Ланиста? Думаю, он погиб. Ваш сын разрушил гладиаторий, стартуя вслед за мной.

– Жаль.

«Если Жорж Мондени остался в живых – он твой должник, дружок, – вмешался Гишер. – Вряд ли наш цветовод интересовался ланистой из соображений благотворительности…»

– Продолжайте. Я слушаю.

Тщательно взвешивая каждое слово, Лючано повел рассказ дальше. Банки с замазкой; миска и ложка. Первая попытка войти в контакт. Вторая. Главное: не называть антиса – Пульчинелло. Ссадины и синяки Нейрама после «арены». Боль, как способ вывести подопечного из боевого цикло-транса.

– Кто бил моего сына?

– Другой «овощ». Извините, так в гладиатории зовут подопечных…