Кукольных дел мастер

– В спектре присутствуют антические структуры вудунов, вехденов и гематров в разных пропорциях. Объем от общего: примерно 62%. Остаток не поддается описанию. Рисунок линий 2-го порядка – с искажениями. Полагаю, аналитический блок нашего сканера поврежден. Он выдал предположение, что часть остатка выглядит, как гипотетическая спектр-фактура антиса-помпилианца. Но у помпилианцев нет антисов, это всем известно! Что касается тонких связей…

– Хватит.

– Прикажете атаковать?

– Приказываю следовать прежним курсом, – Нейрам Саманган встал из кресла. – Я иду наружу.

– Вы не должны сражаться в одиночку, мой сатрап!

– Я и не собираюсь сражаться. Я иду знакомиться. Хотя, полагаю, мы уже знакомы.

Пилот-навигатор хотел возразить, но бросил взгляд на собеседника и прикусил язык. Позднее он расскажет жене, что впервые видел лицо человека, вдруг постаревшего лет на тридцать. И счастливого, как ребенок, от внезапного прилива времени. Впрочем, миг изменений длился недолго. Опять став молодым, Нейрам покинул рубку, а там – и крейсер.

На обзорниках шли на сближение двое антисов.

Эпилог

Сейчас речь пойдет о «проблеме финишной ленточки».

Мы – я имею в виду человечество – категорически не умеем адекватно воспринимать финалы. Счастливый? – нежизненно, скажем мы. Так не бывает. Ужасный? – оскорблены в лучших чувствах, мы браним автора за то, что лишил нас надежды. Дай, сукин сын, хоть парус на горизонте! Двусмыслица? – о, кипя от гнева, мы готовы убить мерзавца, который поставил нас перед выбором. Выбирать – проклятие рода людского, и да минует нас оно!

Открытый? – мы и вовсе лишим эту закавыку гордого имени: «финал». Думать самостоятельно – пытка.

А если в конце повествования стоит жирная точка, всем сестрам выдано по серьгам, а всякому кулику по болоту – честное слово, мы никогда не простим создателю, умело связавшему концы с концами, одного-единственного, зато смертного греха.

Он же лишил нас возможности продолжения, не так ли?!

Финалы – не наш конек. Они оскорбляют человеческое подсознание самим фактом своего существования. Не в этом ли залог нашей чудовищной жизнеспособности?

Карл Мария Родерик О'Ван Эмерих, «Мемуары»

Ночь в теплых, можно сказать, курортных широтах, рядом с озером, сонно дышащим из-за рощи криптомерий, под двумя лунами, бегущими друг за другом по черно-синей, усыпанной алмазами бархотке неба – это из разряда волшебств. Счастлив тот, кому чудо досталось даром. За такие ночи, знаете ли, платят большие деньги. Реклама туристических агентств истекает слюной, зазывая клиентов на всех площадях Галактики:

«Щедрая солнцем и теплом, традициями и сказочными красотами природы, Борго свято хранит свой далекий от цивилизации жизненный уклад. Отдых поразит Вас очарованием, так редко проявляющимся в современном мире!..»

Если реклама честна, она присовокупит:

«Местные жители испытывают непреодолимую страсть к ремонту дорог, поэтому дороги здесь, по большей части, весьма плохи, либо вообще отсутствуют. Также жители обожают переименовывать свои города, храмы и достопримечательности, что создает известную путаницу в путеводителях…»

Реклама – ограниченная дура. Какими словами, втиснутыми в формат ознакомительной статьи, передать дурман орхидей? Резные листья папоротника? Парное молоко, сладко дымящееся в чаше озера? Хрюканье сонного тапира? Любовные игры Розетты и Сунандари? Терпкий привкус тутовой водки?

– Кстати, о водке, – сказал маэстро Карл. – Пока душенька Фелиция отлучилась в погреб за соусом… Маэстро Монтелье, вы будете?

– Вы читаете мои мысли, – ответил телепат.

– Вполне возможно. С кем поведешься, с тем и наберешься… Кстати, вы к нам откуда?