Кукук

Начну бодренько. Я сижу на заднем сиденье шестисотого мерседеса. Навороченный ваген, словно та койка из реаниматорской, вместо резины — кожа. Место действия — набережная Канн. Водитель Сако показывает Акраму, сидящему рядом с ним, на яхты в бухте и рассказывает по-арабски об их хозяевах. Сако — камердинер бежавшего из Сирии бывшего вице-президента. Абдель Халим Хаддам уже второй год живёт в Европе, преимущественно в Париже, где у него дом на Елисейских полях. Лето 2008-го он проводит со своей семьёй на съемной вилле в Каннах. Ему уже за семьдесят. Он очень богат, говорят что миллиардер, но его более интересует власть, которую он утерял. Мы с Акрамом прилетели к нему из Брюсселя, чтобы снять обращение абу Джамаля к сирийскому народу. Телевизионный канал, на котором я третий день как начал работать, Акрам — вторую неделю, принадлежит этому беглому политику. Его сын — Джихад, толстый добряк с постоянной сигарой в руке и обязательным вечерним бокалом виски под рукой, наш администратор. Отец Джихада хочет вернуть себе власть, свергнув Башара Асада, нынешнего президента. Для этого было решено создать не только партию в изгнании, но и рупор её пропаганды. Канал назвали «Новая Сирия», затем переименовали в «Занубию» — именем какой-то царицы.

Прилетели мы в Ниццу. Оттуда нас забрал Сако и огромный бодигард. Они повезли нас и нашу съёмочную технику на виллу к шефу. Мы крутили по извилистой дороге, ведущей высоко на гору на пугающей скорости. Т. к. у меня нет водительских прав, и я понятия не имею, что такое быть за рулём, то часто испытываю изумления от мастерства водителей. Сако тем временем по рации договаривался с охраной (говорил по-французски) — сперва о том, что объект, т. е. мы все, находится в пути, потом, что мы уже на подходе, вот мы уже подъезжаем. Нас встречают ещё двое охранников с рациями.

Со съёмкой мы управились за час и вышли на улицу в ожидании дальнейших указаний. Акрам был заметно возбуждён. Хаддам для него это не пустой звук, как для меня — малюсенький старикашка, а влиятельный политик в годы его детства и юношества в Сирии. Ответственность за эту съёмку была огромной. Этой видеозаписи суждено было быть уже третьей по счёту из тех, что продуцировал наш канал. Прочие забраковали из-за лажи в записи звука в первом случае и пересвеченности изображения во втором. Тех спецов уже уволили.

Рядом с гаражом моё внимание привлёк старый советский мотоцикл цвета хаки с крупной красной звездой на бензобаке. На фоне всей этой южной роскоши он казался неуместным, как множественные изображения Че Гевары на футболках, сумках и пр. в магазинчиках сувениров на Grand Place в Брюсселе. Эдакие символы победы капитала над идеализмом.

Вышел Сако, сказал, что может отвезти нас обратно в аэропорт. До отлёта оставалось ещё 5 часов, нужно было где-то скоротать время. Сако удивил тем, что сперва свозил нас в центр Канн — показал городок, прокатившись по улочкам, накормил в ресторанчике, а потом спросил: хотим ли мы быстро доехать до Ниццы по автобану или же размеренно проехаться по побережью. Мы, конечно же, согласились на это более чем часовое путешествие. Акрам болтал с Сако, я, ни черта не понимая из их разговора, глядел на море (запах его был едва уловим), на песочный пляж, людей, яхты, машины неведомых мне марок с арабской вязью вместо номеров… и думал-думал о своём.