Кукук

Замечаю, что от моей депрессии и следа не осталось. Настроение отличное. Осознаю, что теперь-то будет, чем похвастаться перед своими друзьями в Германии. И даже не столько хвастаться, сколько рассказывать.

На арене действий опять много людей. Не понимаю, откуда они взялись, т. к. неоткуда было им там взяться. Вечером в интернете прочитал, что большАя группа демонстрантов в начале действий ОМОНа ушла по набережной в сторону Медного всадника, но их погнали оттуда назад, т. к. там проходил митинг в поддержку Путина. Видимо, так и было. И они вернулись. Из этой давки по-прежнему выводят людей с пугающей постоянностью. У меня было такое ощущение, что на эдаком маленьком пространстве с трудом можно расположить сотню людей, да пару сотен боевой силы… Оптически ОМОН преобладал над демонстрантами.

Крики. Ведут Бориса Немцова.

На следующий день прошла информация, что арестовали более трёхсот демонстрантов и зевак, по другой информации — аж 500. Круто! Значит, я не умею считать массы. Хотя многих забирали, как рассказывают, ещё в офисах партий.

За окном всё это время мечутся омоновцы. Хватают всю молодёжь без разбора и уводят на поселение в свою бронетехнику. Людей старшего возраста просят предъявить документы. Замечаю того, который меня сцапал. Низкорослый, с огромной головой и крупными чертами лица, в этом своём чёрном шлеме со стеклянным забралом. Ну, точно — гоблин, как их прозвали нацболы. Он замечает мой взгляд и зло смотрит на меня. Узнал что ли?! Его отвлекает напарник, и они убегают. Мимо проходят журналисты. Те сочувственно смотрят в нашу сторону.

Напряжение спало. Всё закончилось.

Стена из милиции, охраняющей Дворцовую, поредела. Теперь на десять метров полагался лишь один милиционер. Кто-то фотографирует одного из них, на чьей руке сидят и клюют семечки пара голубей. Oh, wie niedlich![125]

За весь час, что я там просидел, к нам завели лишь двух задержанных, одним из которых был тот испанец. Всех прочих — реальных бунтарей — партийных активистов — сажали в грозного вида автозаки ОМОНа. Нам же достался облегчённый вариант ареста. «Light» скажет кто-то из нашей группы. У нас — типа революционные ясли. Просторный салон автобуса. Можно сидеть, вставать и уже можно побродить по свободному пространству.

Менты, наши сторожа, сперва очень жёстко нами распоряжающиеся (сидеть, руки из карманов достать, телефонами не пользоваться…), успокаиваются сами по себе и уже не глядят на нас врагами.

В автобусе остаются восемь задержанных, плюс человек 10–15 охраны. Автобус двигается в путь.

По дороге я сделал для себя очередное открытие. Ручки, за которые держатся стоячие пассажиры во время поездок, сделаны так, что между креплением к поручню и ручкой, за которую, собственно, следует держаться, есть пространство прямоугольной формы из толстого оргстекла, в который запаяна реклама. Реклама чего?! Догадайтесь с первого раза! Подсказок не будет:) Ну, да, правильно. Партии «Единая Россия», конечно же… Весь автобус в этих грёбаных «планах». «ПЛАН ПУТИНА — ПОБЕДА РОССИИ!» Я в уме перевожу в очередной раз на свой второй язык: «ПЛАН МЕРКЕЛЬ — ПОБЕДА ГЕРМАНИИ!». Бред! Но этим бредом украшен весь мой-не-мой город:

ПЛАН ПУТИНА — ПОБЕДА РОССИИ!

ТЫ ЕСТЬ В ПЛАНЕ ПУТИНА!

В ПЛАНЕ ПУТИНА СИЛА ПЕТЕРБУРГА

СИЛА ПЕТЕРБУРГА В ПЛАНЕ ПУТИНА

ПЕРЕХОДИ К ПЛАНУ ПУТИНА!

ПЕТЕРБУРГ ВСЕГДА В ПЛАНЕ ПУТИНА

В ПЛАНЕ ПУТИНА Я, ТЫ, МЫ

ПЛАН ПУТИНА — ЗАЩИТА, ЗАБОТА, ОПОРА.

ПЛАН ПУТИНА — ОБРАЗОВАНИЕ, ПЕНСИИ, ЖИЛЬЁ

РОССИЯ ПУТИНА ЕДИНА И НЕПОБЕДИМА

КОМУ-ТО НУЖНЫ ВЕЛИКИЕ ПОТРЯСЕНИЯ,

А НАМ НУЖНА ВЕЛИКАЯ И ЕДИНАЯ РОССИЯ

Моя коллекция. Последний лозунг красуется на Адмиралтейской набережной.

С ментами в автобусе по пути следования я разговорился, и они поведали мне, что сегодня в город пригнали что-то около шести тысяч охранки. Все они — из провинции. Я начал хохмить о Планах Путина. Они горько ухмылялись.

Один из них говорит, что крупные чины напрасно всё это замутили. Мол, он бы нас всех выпустил просто так…

Я: Так будет не интересно.

Это я о своём. Он меня не понял.

Во рту пересохло, и я, заметив на одном из сидений бутылку колы, прошу дать попить. Охранник мне: обратись вон к тому страшному прапорщику. Я опосля подумал о том, что он сказал мне таки к «старшему», но я расслышал как к «страшному» и подхватил это словечко. Подхожу к этому прапорщику, обращаюсь: Товарищ СТРАШНЫЙ прапорщик, можно сделать глоток из вашей бутылки?

Он кивает на своего напарника, мол, это его кола. Я к тому. Тот: пей. Пока я прикладывался, «страшный», переварив в голове моё обращение к нему и догадавшись, видать, кто к нему меня подослал, спрашивает первого мента: Ты, чмо, как ты меня назвал?! Ты — мент из Пензы!.. Иди сюда!

Дальнейшего я не слышал, отошёл.