Кукурузные человечки

-Есть, да все такие противные. Фулюганят, у тети Лиды цыпленка украли и на костре испекли. Дерутся, ты с ними не дружись, они тебя дразнить будут.

-За что?

-Ну... - замялась Нинка. - У тебя других штанов нет?

-Других? - Славик оглядел себя. Он был в новеньких джинсах с подтяжками и в джинсовой же жокейке с вышитой надписью Rifle. - А в чем дело?

-Ну... - снова протянула Нинка. - Ты очень уж... расфуфыренный. Они тебя знаешь как прозовут?

-Как?

-Джонни Вокер. Одного такого уже прозвали.

Здесь нужно объяснить, почему Славик оказался и в деревне, и в новеньких джинсах. В этот же день, когда он сошел с автобуса в Егоровке, его родители летели на самолете, взявшем курс на Японию. Они отправились туда в турпоездку. Ах так, сказал разобиженный Славик своим родителям два дня назад, вы, значит, в Японию, а я - в деревню? Да еще в какую-то староверческую! Хоть и к бабушке. Тогда покупайте мне новые джинсы! И не любые, а "Versace"! Да, да! Вам - Япония, мне - "Versace"!

-Есть у меня старые, - растерянно ответил на Нинкин вопрос Славик. - А они сами во что одеваются?

-Кто во что, лишь бы подранее. Мы в догонялки на дереве играем - попробуй-ка в новом! Или боремся. А воду - огород поливать - поноси-ка! Нет, в новом нельзя, - заключила Нинка, - вот ты и переоденься. Сразу тебе скажут: "Ты что, думаешь - твой город лучше?"

-Ничего я не думаю! - взъерепенился Славик. - У меня каникулы, я к бабушке приехал!

-Играть-то тебе все равно с кем-то надо будет, - рассудительно, по-взрослому даже, произнесла Нинка, - вот ты и переоденься.

-А если я не хочу? А если я так привык?

Настроение у Славика опять испортилось.Да так, что захотелось и заплакать, и уехать домой. Но дома никого не было, папа с мамой уже ходят, наверно, возле императорского дворца.

До него только сейчас дошло, какую свинью подложили ему родители, отправив в деревню. Что он будет здесь делать? Слушать бабкины разговоры да скрип избы? Они будут расхаживать по Японии, осматривать храмы, таращиться на знаменитую гору Фудзи, фотографироать налево и направо, а здесь на улицу выйти и то нельзя - назовут Джонни Уокером! Ну и пусть. Ни разу он не наденет старые брюки, а специалаьно будет ходить в новых. И ни с кем не заговорит. Нужны они ему! В догонялки на деревьях играют! Как обезьяны! Борются на траве! И игры у них наверняка прошлого века. Примитив! Да он и слова никому из них не скажет. Подумаешь, две недели! Он может хоть год молчать. И домой вернется, ничего не будет рассказывать, и слушать ничего об их дурацкой Японии не станет!

Бабушка выглянула из сеней, позвала:

-Славик, Нина! Идите в дом, обедать будем. Я на скорую руку кое-что приготовила. Нина городских кушаний отведает.

-Я не хочу, - отвернулся Славик.

-У меня и огурчики прямо с огорода есть. И помидоры...

-Я не хочу есть! - отчеканил Славик.

-Да что случилось-то? - удивилась бабушка. - Голова, что ли, разболелась?

Нинка почему-то отступила от Славика на шаг.

-А? - бабушка вышла на крыльцо. - Растрясло тебя в автобусе?

Нинка сделала еще шаг назад и с безопасного расстояния объявила диагноз:

-Угорела барыня в нетопленой горнице: не дадут - просит, а дадут - бросит! - И разъяснила пословицу: - Ему, видать, вожжа под хвост попала.

Славик и в самом деле по-лошадиному дернул ногой и взрыл под собой землю. Когда про тебя кто-то точно говорит, это в первую минуту ох как не по нутру. Он даже не нашелся, что ответить, но решил на Нинку уничтожающе посмотреть. Повернулся к ней и увидел... что какой-то бородатый дядька в старых джинсах и выцветшей красной рубахе отворяет их калитку.

-Ба-а-а, - покатился дядькин бас по двору, - наконец-то еще один! Здоров, здоров, мужик! - Он шел, издалека протягивая руку Славику, шел не спеша, всем своим видом показывая, что встрече рад необыкновенно, и встреча эта должна быть торжественна.

Рука Славика оказалась в теплой и сухой руке краснорубашечника, тот даже коснулся его щеки колючей, как еж, бородой.

-Полина Андреевна, мой нижайший! - дядька церемонно поклонился. - Нинон - и тебе поклон! Ты чего со мной сегодня не пошла?

-Только у меня и дела, что с художниками по лугам шастать! - отрезала Нинка. - Будто у меня других забот нет!

-Ах да, запамятовал! Ты должна была сегодня голову помыть, спеть песенку по поводу чистых волос, глядясь в зеркало, куклу переодеть... Рад тебе, мужчина, - художник положил руку на Славикино плечо. - Видишь, в каком я окружении? Теперь нас двое, теперь мы себя в обиду не дадим.

-Ой уж, ой уж! - сказала Нинка. - Будто кто тебя здесь обижал!

-Еще сколько раз. Здесь со мной, - пожаловался он Славику, - не здороваются, чуть что, фыркают, об этюдах говорят плохо, насчет моей козы хихикают, бороду не признают, пальцем в нее тычут. Ты ведь этого не будешь делать?

-Не буду, - неожиданно для себя сказал Славик (до этого он дал себе клятву не открывать рта все две недели).

-И краски просить не будешь?

-Зачем они мне?

-А по вечерам будешь ко мне приходить?

-Буду, - сказал Славик, чувствуя, что деревня начинает ему нравиться, а Япония еще не самое заманчивое место на земле. - Вас как зовут?