Кукурузные человечки

Стали бы мои слова не слова, а фантики, — продолжал Кубик. — И мы с моим другом разговаривали бы как незнакомые люди… Не дай бог! Что ты, что ты, Славик! На кой ляд мне моя молодость! Ведь жизни не повторишь, а я в своей успел повидать несколько вещей, от которых мне не хотелось бы отказываться. Знаешь ли, — проговорил художник, — что если мы встретимся с тобой здесь и в следующем году, то некоторые простые-простые слова уже будут звучать для нас иначе? Как ты думаешь, какие?

Славик думал над ответом недолго.

— Закат, — сказал он, — утро и коза.

— Молоток! — рявкнул художник. — Награждаю тебя золотой медалью! — И хотел уже было мазнуть желтой краской Славикин нос, но палец его остановился на полдороге… — Послушай, как ты можешь ходить в такой жуткой майке? — спросил он возмущенно.

— А что? — Cлавик покосился на свою желтую майку, на которой был изображен островок с зеленой пальмой.

— Здесь же явно не хватает третьего цвета! Куда смотрели на фабрике? — И Кубик, не спрашивая, поднес к майке палец, вымазанный красной краской, и нарисовал за пальмой заходящее солнце.

Все было бы хорошо, да бабушка, стоя на крыльце, углядела свежее красное солнце на новой майке и напустилась на внука, а больше — на Кубика:

— С бородой, — честила она художника, — а все еще как мальчишка! Чему учит малого — непонятно! Разве можно к вещам так относиться!

Полина Андреевна говорила и говорила. Славик пытался ее перебить, но без толку.

— Много ты понимаешь! — крикнул он неожиданно грубо. — Мне это солнце нравится!

Бабушка осеклась.

— Это ты мне сказал? Бабушке своей?

Славик увидел, что она готова заплакать. Он дернулся, словно бабушка его держала за руку, скрылся в доме, там схватил книжку про Гарри Поттера и брякнулся на кровать. Он начал было ее читать, когда приехал, но чудеса на огороде интерес к Поттеру начисто отшибли. Сейчас он читал, шевеля губами, как первоклашка, потому что строчки в голову никак не шли. Не проникали, словно были на чужом языке. И тут в комнате появилась бабушка.

— Ты совесть-то книгой не забивай. Дай совести слово сказать. Она ведь есть у тебя, я знаю, а Поттер твой на волю ее не выпустит.

Славик продолжал закрываться книгой.

— Не хочешь бабушку послушать? Ну, читай, читай… Читай, да знай: чуть совесть в ком заговорила — он поскорей телевизор включает или за книгу хватается. А совести ведь, как всему на свете, нужно время дать…

Бабушка вышла, и только тогда внук отложил книгу. Строчки ее снова были на другом языке, он не понимал ни слова.

Подарок на день рождения

Потом Славик вышел на крыльцо и увидел за забором Нинку. Та в глубокой задумчивости ходила по двору с пальцем во рту.

— Ты потеряла что? — поинтересовался Славик.

— Разуй глаза-то, — ответила Нинка, — я, вишь, думаю.

— О чем?

— У бабки нынче день рождения — вот я и ломаю голову, что ей подарить. Деньги я копила, копила, да вдруг и потратила целых двадцать шесть рублей! Чесалку купила, как у Наташки, и еще кое-что. Ну и дуреха! — Нинка дернула себя за желтую прядь волос. — Не умею думать наперед, хоть меня убей. Бабкин день рождения на носу, а она себе чесалку покупает! — Нинка говорила о себе в третьем лице. — Вот кого драть с утра до вечера! — Нинка и в самом деле дернула себя за прядь волос еще раз.

Славик тоже задумался. Ему захотелось соседке помочь, и он перешел в ее двор.

— Бабка спит, а я хоть пропади, — кручинилась Нинка. — Верчу, верчу мозгами, а ничего в голову не идет. Нечего дарить! — Нинка повела глазами по сторонам. Огляделся и Славик.

И вправду, вокруг не было ни одной вещи, которую можно было бы подарить Евдокимовне. Двор, сарай. Кубикова коза. Грабли и лопата, прислоненные к сараю. Колода, козлы для пилки дров. Забор, чурбак, на который Нинка вставала, чтобы заглянуть в соседский двор. Дорожка к сараю с кудрявой травой по краям. Куры, как всегда, занятые делом…

— Я и весь дом перерыла, — продолжала плакаться Нинка, — и там ничего. Букварь мой бабке не подаришь, чесалка моя — честное слово, отдала бы! — ей не нужна…

— А сколько бабушке лет?

— Не знаю. — призналась Нинка, — много. Старая она уже, пора, говорит, к богу в рай.

Они шли по двору, одинаково наклонив головы.

— Бабка проснется, — представляла Нинка, — а я хоть прячься…

— Может, пойдем на луг цветы поищем? — предложил Славик.

— Какой луг! Луг-то когда уже скошен. Да и в августе одни петровы батоги цветут да тысячелистник. Разве это цветы? Одни вянут тут же, другие лекарством пахнут.

— А в палисаднике?

— Придумал тоже. Бабка скажет: хорош подарок! Ты бы с меня кофту сняла, да мне же и подарила. Вот если бы твоя бабка цветы сажала, было бы другое дело.

— Моя не сажает… А что если… — начал Славик и остановился.

— Что? — остановилась и Нинка.

— А что если, — идея в Славике рвалась наружу — хоть кричи, он еле себя сдерживал, — что если подарить ей еще пять, а то и десять лет жизни?

— Это как же? — Нинка вытаращила на Славика сразу поголубевшие глаза. — Лекарство такое в городе есть?

— Есть.