Кукушка

– Что ты делаешь, Таисия? – воскликнула Ксения, умоляя домработницу одуматься, заметив, что та надевает клеенчатый фартук и резиновые перчатки.

Лет десять назад Лилия Станиславовна привезла сюда Таисию из Москвы. Таисия слонялась там по вокзалам и приворовывала как могла, после того как отбыла срок за убийство. Это Лилия Станиславовна узнала все потом, после того как познакомилась с немой поближе. Таисия попыталась обворовать и ее, но была схвачена как говорится с поличным за руку.

В милицию Лилия Станиславовна сдавать воровку не стала. Кроме массы недостатков у Таисии было одно великое достоинство. Природа наделила эту женщину немотой, а стало быть если ее сделать своей помощницей, она никому ничего не разболтает. Да и решительности в ней хоть отбавляй, не зря же совершила убийство. Не важно как и кого, важен сам факт. И Лилия Станиславовна привезла Таисию к себе в загородный дом. Поселила и потом нисколько не сожалела. Таисия оказалась верным человеком и преданная как собака, не то что любовник Костик, который только и поглядывает на других баб и норовит оторваться. Единственное, чем еще Лилия Станиславовна могла удержать его возле себя, это деньгами. Не сомневалась, их Костик любит больше чем ее.

Костик стоял возле двери, не решаясь войти в комнату, ругая Квинт самыми последними словами. Ведь как не складно все получилось. Ну надо же так. Лиля уехала к своему Михаилу Никифоровичу, а этой дурехе как назло приспичило рожать. Хотя Лиля уверяла, что дня четыре она еще походит. И оказалось, опыт гинеколога подвел ее. Костик уже несколько раз пытался дозвониться до нее, но всякий раз ему отвечали, что абонент не доступен. И он отложил эту затею, посчитав ее бесполезной. В самом деле, звони не звони, а Лиля не окажется здесь и сейчас, сию минуту. Приедет после завтра днем, когда девчонка родит. Или…

О плохом Костику думать не хотелось, но нехорошие мысли против воли крутились в голове, и он злился. Злился на Лилию Станиславовну за то, что унеслась к своему хахалю. На Таисию. Сколько раз помогала Лиле при родах, а все равно у нее что-нибудь да не получается. Вон как девчонка орет, просто душу наизнанку выворачивает своим криком.

Костику казалось, что у него от этого крика Ксении волосы шевелятся на голове. Так он взволновался, дав волю нервам. Стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу и курил одну сигарету за другой швыряя окурки прямо на пол. Обычно Таисия подобного не позволяла, но сейчас ему было все равно. Лишь бы все поскорей прекратилось. Вся эта возня и крик девчонки, который время от времени заглушался громким злым мыканьем Таисии. Кажется, немая тоже силилась что-то крикнуть, но понять ее было невозможно и Костик со всей силы придавил ладонями уши, чтобы не слышать этого ничего. Наверное, минуту стоял так, прислонившись к стене, а может и больше. Подобные процедуры не для него. В конце концов, в акушеры он не нанимался ни к Квинт и уж тем более к Таисии, хотя, немая и хотела, чтобы он сейчас был не в коридоре, а там вместе с ней и помогал. Но Костик отказался, решив, что немая справится и сама. Она видела и знает, что в таких случаях надо делать. Вот и пусть теперь постарается. Но без него.

Стоило ему убрать руки от ушей, как он услышал отчаянный крик Ксении, да такой, что будто Таисия ее ножом резанула по живому. Даже вздрогнул, чуть втянув голову в плечи. И тут же раздался плач грудного, только что родившегося ребенка.

У Костика от сердца отлегло.

– Неужели все? – вздохнул он облегченно, так и не решившись заглянуть в щелку приоткрытой двери в комнату.

Шло время и Ксения уже больше не кричала и это показалось Костику подозрительным. Ее молчание. Он слышал плач родившегося ребенка, возню и громкое мыканье Таисии, но не слышал голоса девушки. И так продолжалось довольно долго.

Наконец открылась дверь и в коридор вышла Таисия. Ее фартук и перчатки были перепачканы кровью, а лицо белое как снег. На глазах – слезы, а толстые губы подрагивали, словно она пыталась что-то произнести и от пережитого волнения не могла.

Такой ее Костик никогда еще не видел. Особенно этот страх в глазах, и потому невольно воскликнул:

– Таисия, что? – Предчувствие подсказывало, произошло непоправимое, вот только верить в это не хотелось. Но что так и есть он уже понял по обреченному виду немой домработницы.

Таисия безнадежно махнула рукой. Ее обычно точно каменное лицо на этот раз подрагивало будто его вот-вот передернет судорогой. Она плакала не столько об обиды, сколько от бессилия. Хотела бы сказать, да не может, и отчаянно жестикулировала руками, разбрызгивая капли крови на стену и свитер Костика.

Костик стоял как вкопанный, не шевелясь, чувствуя как у него от волнения трясутся руки, а ноги отяжелели так, что не двинуться с места. Дверь в комнату была открыта. Набравшись решительности, он повернул голову, и заглянул туда, и съежился, почувствовав себя нехорошо.