Кукушка (СИ)

— Вместе с мужем вы посетили Прагу в начале две тысячи семнадцатого года. Какова была цель вашей поездки?

— Туристическая. По крайней мере, у меня нет причин думать иначе.

— И вы не в курсе, что там планировалась встреча вашего мужа с Иванчичем?

— Нет. Впервые слышу. В ту поездку Иван не покидал меня ни на минутку. Не думаю, что у него было время для встреч.

— Потому что переговоры сорвались. Вы утверждаете, что не знаете, по какой причине?

— Именно так.

— Вы сказали, что у вас есть доступ к аудиозаписям, которые ваш муж хранил в качестве гарантий собственной безопасности.

— Так и есть.

— Вы их прослушивали?

— Нет. Никогда.

— Зачем же тогда вы их скопировали?

— В качестве гарантий собственной безопасности. Я давно планировала свой побег.

— И вы даже не догадываетесь, чей голос на этих пленках?

— Еще раз повторяю — я не прослушивала их.

— Почему? А как же извечное женское любопытство?

— Меньше знаешь — крепче спишь. И то, что я женщина — никак этого не отменяет.

— Почему же вы тогда решили, что на этих пленках можно услышать голоса пособников Вуича?

— А зачем бы он еще их хранил? Иван тоже страховался. Он никогда не был глупым.

Несмотря ни на что, Марта была довольно высокого мнения о своем муженьке. И я оказался совсем не готов к тому, что меня это серьезно заденет. Казалось, с чего бы? Но вот… как-то так получалось. Я смотрел на нее со стороны и пытался понять, выхватить тот момент, когда решился сделать Марту своей. Когда, отбросив прочь все сомнения, понял, что так, как раньше — уже не смогу. Потому что это не жизнь, а существование. Набитое под завязку горечью одиночества. Неспособностью себя реализовать, как мужчина. Мне многого, как оказалось, недоставало. Я хотел детей… Я хотел семью… Я хотел женщину! Ту, в объятьях которой я бы снова почувствую себя цельным. Ту, рядом с которой я бы принял себя таким, каким меня сотворили природа и проклятые обстоятельства жизни. Я не мог изменить прошлого, сколько бы от себя ни бежал. Сколько бы ни отрицал свою суть, сколько бы ни открещивался. Впервые в жизни я встретил женщину, с которой готов был рискнуть, без всякого страха быть непонятым. Может быть потому, что она сама многое пережила. Так уж вышло, что глядя в ее глаза, я как в отражении видел свои… Темные, пустые провалы, в которых плескалась боль.

Видит бог, у меня было много времени на то, чтобы все обдумать. Мы месяц искали Марту! Четыре долгих недели. В какой-то момент я даже отчаялся. А тут еще маленькая Алиса. Я… ведь совершенно не был готов к тому, чтобы стать отцом малышке. А потом она заболела, и это, к чертовой бабушке, перевернуло всю мою жизнь. Я не знаю, сумел бы ее отдать или нет, и никогда теперь не узнаю, но та ночь, что я провел под детской реанимацией, разделила мою жизнь на до и после. А может это случилось уже в момент ее рождения. Когда сморщенная и вопящая, перемазанная с ног до головы, она выскочила прямо в мои неловкие руки.

Теперь, чуть больше месяца спустя, я жизни не представлял без этой малышки. Алиса стала еще одной ниточкой, которая связала меня и Марту. Я хотел счастья для своей девочки. Я хотел, чтобы у нее была мать.

Допрос затягивался. С непривычки голос Марты осип. Я подумал о том, что в последнее время ей все больше приходилось молчать. И будто угадав мои мысли, главный оторвался от допроса и вызвал одного из парней:

— Антон, найди где-нибудь кофе, или чая. Там уже глотки у всех пересохли.

— Так точно.

Стаканчики с кофе Антон принес довольно быстро. Поставил один перед Мартой, второй перед шефом. А мне, похоже, не досталось. Да и вряд ли бы я стал пить эту гадость. Сеничкин давил. Но Марта, несмотря на усталость, держалась молодцом. Мне было страшно представить, что ей пришлось пережить, чтобы научиться вот так себя контролировать. Но, тем не менее, я понимал, что просто обязан докопаться до правды. Вывести Марту на откровенный разговор, чтобы, сам того не желая, не навредить ей.

— Это все сведения, которыми вы располагаете?

— Да, я рассказала все, что мне известно. Теперь я могу быть свободна?

— Вы и были свободны, Марта. Но вы забыли передать мне пароли. Возможно, что записи, имеющиеся у вас, действительно несут в себе какую-то важную информацию.

Впервые на лице Марты появились эмоции. Что же на тех чертовых пленках?! И почему я о них услышал только сегодня? После недолгого раздумья Марта все же нацарапала логин и пароль от облачного хранилища. Сеничкин кивнул мне на дверь.

— Побудь здесь, — я обернулся к Марте, и только дождавшись ее кивка, пошел вслед за главным.

— Что скажешь? — поинтересовался он.

— Скажу, что ее предложение насчет скульптуры очень дельное.

— Думаешь, клюнет?

— Насколько я понял, Марта в этом уверена. Псих… Что с него взять?

Я разговаривал с шефом максимально расслабленно, ничем не показывая своей личной заинтересованности.

— Зацепила тебя наша свидетельница? — резко повернув ко мне голову, поинтересовался Сеничкин.

Я равнодушно пожал плечами:

— Девок много. А на Вуича я угробил пять лет своей жизни.

— Это очень хорошо, что ты все правильно понимаешь.