Кукушкин мёд

«в небе ангелы боролись…»

в небе ангелы боролись –
в небе яблони качались –
aurora borealis
хоров ангельских кипенье
как букашек мельтешенье
осыпанье и цветенье
крыльев хлопанье и пенье
золото полярных маков
зарево фаланг и флагов
кипень неба на дороге
из ночного в мир дневного

«ландыши пахнут…»

ландыши пахнут
как тогда, когда их собирали в лесу
с тётей Люсей, и нас обругали
что они в красной книге, а мы их рвём
ночью комары в сельском туалете
летят на тусклую лампочку, дым с соседних участков,
рёв мотоциклов на шоссе и обещанье ночной грозы
давно на замке старая душевая, где мылись мы с мамой в грозу
я в детстве любила смотреть на мамину грудь:
такой хорошей она мне казалось, и радостно было
даже просто увидеть её мимоходом где-нибудь в ванной
вчера видела утку с утятами, за которой плыл
маленький злобный пёс, которого любит
бритоголовый хозяин
как сына единственного, родного.
мыли сына сегодня в тазу, помню: мыли меня
ставили таз на табуретку, а вниз другой
я голову наклоняла, и лили воду ковшом
а потом мне на мокрые волосы завязывали платок
и в этом платке я своё отраженье однажды в стекле увидала
и как Нарцисс, была я потрясена и такой я красивой
себе показалась
что глаз отвести не могла, и больше такой не была никогда
еще помню: в грозу парни катали меня на мотоцикле,
и Юра один раз мне дал прокатиться самой и сзади
сидел крестился
когда я врубив максимальную скорость неслась по шоссе
после Юра разбился, и я видела на шоссе его
покорёженный мотоцикл
я понимала тогда: парень может разбиться на мотоцикле
или погибнуть в драке, ну а девушек часто ждет
быть изнасилованной
«отдайся мне, пока тебя кто-нибудь не изнасиловал», —
говорил мне мой первый возлюбленный, когда мне
было тринадцать
а когда мне было четырнадцать, меня пытались
изнасиловать
пять мафиозных братков; так мы росли – как осот
с бельевых верёвок с прищепками ветер срывал бельё
не убранное в грозу, вода переполняла желоба
изливалась из бочек
бочки цвели сладкой жёлтой пыльцой, мы отрывали
головы долгоносикам
и из их тел вытекала белая жидкость, как гной,
и что-то там говорили такое по радио «Маяк»
на стареньком приёмнике
а небо кипело – словно бы варишь яйцо, оно треснуло
и немного белка протекло
я находила везде эту райскую пену
видать бабушка Бога
стирала белье с порошком, а потом
как вылила всё в кусты
прямо на землю

«абсолютна красота живого тела…»

абсолютна красота живого тела
листа и гусеницы
красота грязного большого пальца ноги
и засоса на шее

грязный большой палец ноги
зарывается в песок
сегодня – здесь и сейчас
он живёт, он глуп и бессмысленно счастлив