Кукушонок из семьи дровосеков

Димон открыл дверь, я залезла внутрь. Затем Коробков сел рядом, завел мотор.

– Подожди, – занервничала я. – Моя сумка! Можешь ее принести?

– Откуда? И почему ты в наряде клиентки психбольницы?

– Давай встанем в другом месте, – попросила я, – а то неудобно на остановке, помешаем автобусу. Все расскажу.

Глава тридцатая

– Только никому не говори, – попросила я Димона, у которого по лицу текли от смеха слезы.

– Не! Нем, как камень, – пообещал Коробков. – Пересядь на заднее сиденье, переоденься. А то Рина увидит тебя, босую, в простыню замотанную, и устроит допрос.

Я переместилась, открыла сумку, порылась в ней и спросила:

– Полагаешь, фиолетовые шаровары с рубашкой такого же цвета, украшенные принтом из танков, самолетов, пушек и ракет, мне подойдут?

– Расцветочка не для девочки, – согласился Димон, – но другого у меня не нашлось. Натягивай смело, все чистое. Это я вчера купил себе новый домашний костюм.

Я молча начала переодеваться, предвкушая реакцию Ирины Леонидовны и Надежды Михайловны, когда они узреют меня в этом роскошном прикиде.

– Кроссовки в пакете, – уточнил Коробков.

Я заглянула в мешок.

– Да они как ласты!

– У меня сорок четвертый размер. Лучше в таких, чем босиком, – заметил Димон и взял телефон. – На связи… Понял.

И через секунду джип развернулся, а потом полетел в обратную сторону.

– Что случилось? – встрепенулась я.

– Иван велел катить к Федору домой, они оба там. Больше никакой информации нет.

– Зачем? – удивилась я. – Федор никогда не приглашал нас к себе.

– Не знаю, – ответил мой приятель, включая сирену, стробоскопы и «люстру» на крыше.

С громким воем, «кряканьем» и световыми эффектами мы полетели по шоссе. Мне неожиданно стало страшно. Служба в системе «Особых бригад» – не работа в детском саду. Хотя воспитателям и нянечкам каждый день достается по полной программе.

С одной стороны, у них на попечении орава шкодливых детей, которым в голову приходит масса «гениальных» идей. Но с ребятишками педагоги и их помощницы справляются. Намного больше нервов они тратят на общение с постоянно недовольными или равнодушными родителями. Катя явилась домой в чужом комбинезоне? Конечно, виновата Мария Ивановна, которая недоглядела, что натягивает на себя малышка, уходя из садика. И бесполезно говорить, что за девочкой пришел папа и это он ее одевал.

– Мария Ивановна, вы что, не понимаете? Отец один раз за два года согласился ребенка домой доставить. Хорошо, что он вообще в нужный садик пришел. И разве он способен понять, где чей комбинезон?.. Вы просили купить пластилин? Да забыла я! Фигня это, пусть моей девочке кто-нибудь свой даст.

Но и с родственниками тоже худо-бедно возможно контакт наладить. А вот всякие комиссии, разные проверяющие – это катастрофа. В детских учреждениях способны трудиться лишь те, у кого нервная система словно купол ПВО-ПРО над Москвой, она непробиваема! И вообще, не существует работы, на которой не случается стрессовых ситуаций. Просто у некоторых людей их больше, и рано или поздно вырабатывается умение отделять мух от котлет, наступает понимание, в каком случае не стоит исходить на мыло, все малоприятно, но под контролем, а в каком необходимо мобилизовать силы. Но нельзя впадать в истерику, хлопать крыльями, падать в обморок. Даже в самой трудной ситуации не следует терять ум и надо понимать, что всегда можно найти два выхода из положения.

Как-то раз Ивану Никифоровичу, тогда еще простому игроку на поле, пришлось залезть в трубу канализации и совершить по ней «путешествие». Понравился ли моему тогда еще не мужу подобный променад? Испытал ли он удовольствие, шагая по фекалиям? Конечно, нет! Но это был выход из вроде бы безвыходного положения. Поэтому, если злая судьбина затолкала тебя в сортир, не причитай, не рыдай, скажи себе: «Спокойно, дорогая. Определенно, есть возможность отсюда выбраться. Как? Убежать через канализацию. Приятно это? Нет! Понравится тебе это приключение? Нет! Но это выход! Выдохни и лезь в трубу. Останешься жива – отмоешься».

Я не сразу научилась так себя вести и моя нервная система до сих пор дает сбой. Вот почему я сейчас встревожилась? Конечно, странно, что Федор нас к себе домой позвал. Но что с того?

Джип вылетел за пределы столицы, Димон увеличил скорость. Мы оба не произносили ни слова. Когда машина оказалась на небольшой площадке у ворот, Коробков вынул телефон.

– На месте.

Ворота раздвинулись, стало понятно, что за ними прячется гараж. Внедорожник въехал внутрь. Димон заглушил мотор, потом произнес:

– Нас ждут!

На пороге небольшого коттеджа никого не оказалось. Я открыла дверь. В холле стоял Волков. Федор быстро запер дверь, через которую мы вошли, и молча распахнул другую. Мы прошли через коридор, поднялись на второй этаж и оказались в кабинете с плотно зашторенными окнами. В одном из кресел сидел Иван Никифорович. Около него на столике белела чашка.

– Садитесь, – быстро сказал хозяин, который устроился за письменным столом. – Прослушка исключена. Здесь никого, кроме нас. Войти в дом ни один человек без разрешения не сумеет, окна прикрыты спецставнями.