Кулачный бой за честь Армении

Самое главное было не останавливаться, двигаться, не важно, в каком направлении и с какими последствиями. Действовать. Всегда. В любой момент, без передыху. От одного стремиться к другому. Никакой созерцательности, никакой рефлексии, никакого копания в прошлом. Никаких дневников и летописей.

Он принял правила игры и в семнадцать лет стал выступать в школьной команде по регби. Он не отличался габаритами, но был увертлив, и обладал способностью пронести мяч через открытое поле на большое расстояние. Ему нравилась игра, хотя он и не принимал ее всерьез, не сражался. Это же всего лишь игра, спорт. Через год-два их болельщики будут сидеть по домам либо офисам. Когда же он напрягался, чтобы достичь цели во что бы то ни стало, то обнаруживал, что его пыл и самозабвение как бы лишают игру смысла. Он так увязал во всеобщей свалке, что игра уже не приносила ему никакого удовлетворения, и он неизбежно начинал ненавидеть команду соперников, а это было глупо.

Мальчики помладше, жившие по соседству, души в нем не чаяли, а ему доставляло удовольствие обучать их боксу и борьбе. Если он замечал, что кто-нибудь из ребят начинал злиться, тут же останавливал бой.

– Вот что, – говорил он. – Ты не должен ненавидеть соперника. Это спорт. И относиться к нему надо соответственно.

Он считал, что если сумеет научить ребят боксировать без озлобления, то жить им на свете будет легче. Однако уже много раз он то из-за одного, то из-за другого попадал в передряги, которые в конечном счете заканчивались мордобоем.

Как-то вечером на веранде своего дома он беседовал с Рубеном Полом. Вдруг к ним с шумом и гамом подбежала стайка семи-восьмилетних мальчишек: их оскорбили. Рой Соммерс, выступавший на ринге Американского легиона, это он оскорбил их.

– Он обзывал нас грязными армяшками, – пожаловался со слезами в голосе восьмилетний Ара Джордж и заплакал.

– Кончай реветь, – велел ему мальчик постарше, – Каспар его проучит, Каспар заставит его взять свои слова обратно.

– Да, – всхлипнул другой.

Рубен Пол нашел все это очень забавным:

– Он сказал, что мы грязные, да? Ну а вы ответили ему, что мы такие же чистые, как он? Что мы, как и он, раз в неделю ходим в баню?

– Не в этом дело, – возразил мальчик постарше, – речь совсем о другом.

Замечания Рубена не показались Каспару заслуживающими внимания. Связываться с таким тупым, неотесанным типом, как Рой Соммерс, конечно же, бессмысленно, но слезы Ара Джорджа задели его за живое. Хоть он и не знал родного языка, в нем пробудилась древняя боль, разбуженная беспричинной ненавистью.

– Где Соммерс? – спросил он.

Мальчики ответили, что Соммерс ждет на пустыре, напротив аттракционов. С ним двое приятелей и женщина. И умолкли, затаив дыхание, глядя на Каспара: пойдет или не пойдет.

Они двинулись к аттракционам вниз по Сан-Бенито-авеню, а Ара Джордж, всхлипывая, поплелся домой. Он был напуган и не хотел видеть, что будет дальше.

– Не лезть же тебе в драку только из-за того, что малышня устроила переполох, – пытался урезонить его Рубен.

– Да, – признался Каспар, – меня наверняка здорово отделают.

Когда они пришли на пустырь, Соммерс, его дружки и женщина что-то пили, передавая бутылку по кругу. Женщина выкрикнула ругательство, и мальчики сказали:

– Вот, слышишь, Каспар?

Рубен попросил их держаться у края пустыря и велел им никого не обзывать. Их послушание и незащищенность вызывали в нем раздражение. Заурядность происходящего подавляла, и он совсем потерял голову оттого, что именно этой головою не мог придумать ничего разумного. Он взял Каспара за руку и объявил, что драться будет он.

– Ты в это дело не встревай, – сказал Каспар. Рубен в жизни ни с кем не дрался. Его язык был куда выразительнее и сильнее кулаков.

– Ты не в себе, – вразумлял его Каспар. – Ты ненавидишь их.

Соммерс выразил удивление по поводу противника и уже предвкушал, какое неотразимое впечатление он произведет на свою подругу.

– Вы только посмотрите, кого они выставили против меня, – развлекал он приятелей, а те едва сдерживались, чтобы не расхохотаться. Затем он похвастался, что будет драться одной правой, что, принимая во внимание слабость противника, левая ему не понадобится. Но его соперник отверг фору, и они сняли пиджаки, закатали рукава, причем один из них делал это с откровенным намерением поразвлечься.

Бой начался очень неспешно, и Рубен почувствовал, что обязательно должен что-то предпринять, но его одолевали беспомощность и бессилие; в нем клокотала ненависть, и он не знал, как от нее освободиться. Рубен проклинал себя за то, что не уродился таким же верзилой, как Соммерс. Мировая цивилизация перестала существовать. Превосходство основывалось на грубой силе и напоре, возобладало количество, а качество оказалось не у дел.

Непринужденно нанося удары, Соммерс входил в форму, у него явно было преимущество в силе и весе. Его противник время от времени осыпал его сериями ударов, впрочем недостаточно сильных, чтобы вызвать сколько-нибудь серьезное беспокойство. И Соммерс смеялся в ответ и фыркал, продувая ноздри.