Кульбит

– О! Слышишь – «отвали», – пожаловался мне Валёк. – Три года за ней таскаюсь. Пока она в райцентре в кабаре своем ногами дрыгала, ни слова ей не говорил. Все ждал, когда нагуляется, остепенится. А она мне – «отвали». Зато тебя знает без году неделя, и уже с разбегу в койку к тебе сиганула.

– Да не было никакой койки. Отпусти девчонку. Пошли, накатим по рюмашке и все обсудим, – ужом изворачивался я.

– Чего? Да я с тобой ни то что за стол, я с тобой на одном гектаре…

– Валёк, чего опять барагозишь? – откуда-то сбоку раздался голос Ричарда. – Чего тут у вас случилось?

Я повернулся к нему, и сердце обдало кипятком. Он шел к нам со стороны калитки. Как всегда, статный, идеально выбритый. Одет он был по гражданке: в джинсовом костюме и белоснежной обтягивающей футболке. На ходу сбросив с плеча большую спортивную сумку, он приблизился к нам и встал в аккурат посередине.

– А то, Риша, случилось, – поменяв свой тон, промямлил Валёк, – что паскудника ты в своем доме приютил. Всем мужикам на деревне рога понаставил, теперь вот до моей Дашки добрался.

Брови Ричарда удивлённо взлетели вверх, и он повернулся ко мне. Наши взгляды встретились, и мы, не сговариваясь, прыснули, с трудом сдерживая смех, понимая всю нелепость выдвинутых мне обвинений. Само собой, Валёк не понял причину нашего веселья, и это его взбесило еще больше.

– Или вы чё? – он посмотрел на меня, потом на Ричарда, – Вы за одно что ли? Ты чё, шалава, их обоих ублажала? – прорычал он в ухо девчонке.

– Валёк, да никого она не ублажала. Я на неделю к сестре в райцентр уезжал. Вот и попросил Дашку за домом присмотреть. Заодно, чтоб от тебя дурака отдохнула. Совсем ведь девке проходу не даешь.

– Присмотрела? И за домом. И за постояльцем твоим.

– Валёк, отпусти. Ты гонишь! – прозвенел колокольчиковый голосок.

– Нет, Дашок, нет… это ты меня постоянно гонишь. Посмотри на них. Чё ты за ними таскаешься? Стоят, как лошары, и даже не чешутся, чтоб тебе помочь. А я за тебя любого мордой об асфальт.

– Отпусти, – выкрикнула девчонка и попыталась вырваться, в результате чего лезвие ножа слегка скользнуло по ее нежной коже, и из тонкого пореза выкатилась капля ярко-алой крови.

Я вскинул арбалет и сделал шаг в сторону, так чтоб стоявший между нами Ричард не оказался на линии обстрела.

– Отпусти ее, урод! Пристрелю!

– Ромка, не дури! – Ричард снова перегородил мне собой обзор и Т-образно вытянул руки, направив одну ладонь ко мне, другую к психопату. – Валёк, тебя тоже касается! В этот раз я тебя отмазывать не буду. Одно дело палёную водку со склада воровать, другое – поножовщина. Условкой не отделаешься.

– Так я ж убивать не стану. Я ж ей просто смазливую мордашку сейчас подправлю, чтоб другие мужики в ее сторону даже не смотрели. Глядишь, и я мил стану. Да, Дашок? Стану я тебе милым?

– Ричард, отойди! Пристрелю, гада! – не на шутку завелся я.

– Ромка, не дури, говорю! Покалечишь девку! Убери пугач от греха!

Ричард, как всегда, был прав. Толку от меня сейчас не было никакого. Прицельно выстрелить я не смогу. Мы же не в вестерне. Если промахнусь, могу попасть в девчонку или убью психопата, и меня посадят.

Нехотя я убрал палец со спускового крючка и слегка опустил арбалет, чтоб разрядить.

А дальше все произошло в считаные доли секунды. Я клянусь, что не нажимал на курок. Я бы не смог этого сделать. Ведь мой палец лежал на скобе, а не на спусковом крючке. Я не знаю, как это могло случиться, но в тот момент, когда я потянулся, чтоб вынуть стрелу из направляющего желоба, раздался глухой хлопок, арбалет дернулся в моей руке, и стрела исчезла. Проследив взглядом траекторию, по которой она ушла, я остолбенел.

Одновременно с этим Ричард вздрогнул, резко повернулся на звук, встретился со мной взглядом, потом опустил глаза, скользя по своему телу, и тоже замер.

Его джинсовая куртка была прибита к ребрам болтом моего арбалета. На груди по белоснежной ткани футболки расплывалось пятно самой благородной, самой что ни на есть королевской крови.

Точно в немой сцене из кино мы все четверо стояли неподвижно и не могли оторвать глаз от слегка подрагивающего разноцветного оперения стрелы.

Первым из ступора вышел Валёк. Он выронил нож, отпихнул от себя Дашку, выставил вперед ладони и как-то по-козлиному заблеял:

– Не-Неее стреляй… Не-Неее стреляй…

Будто у меня в руках был не разряженный арбалет, а Макаров с полной обоймой. А еще через пару секунд этот только что кичившийся своей доблестью и обещавший извозить всех мордой об асфальт герой опрометью бросился в сторону улицы. Сходу попытался перемахнуть через забор, но зацепился носком ботинка за штакетину и, перевалившись на ту сторону, тяжелым мешком ударился о землю. Несмотря на столь неудачный трюк, он довольно проворно подскочил на ноги и, поднимая за собой клубы пыли, помчался по Заречной с воплями:

– Участкового убили! Московский участкового пристрелил! …

– М-м-м… вот придурки… – послышался голос раненного.

– Ричард! – я кинулся к нему.