Кульбиты на шпильках

Да, никто в спорте не застрахован от неудач и от травм, как из-за собственных ошибок, так и из-за ошибок тренера. Но это вовсе не означает, что этот вид спорта нужно ликвидировать и не давать детям им заниматься. Кстати, я тоже участвовала в этой программе, но говорила совершенно о другом, не о проблемах, а обо всем лучшем, что дал спорт, в том числе и этим гимнасткам, хотя они за собственными трудностями не желали этого признавать. А гимнастика ничуть не опаснее горных лыж, тенниса, хоккея, футбола, велогонок. Везде можно грохнуться так, что потом руки-ноги не соберешь. Я уж не говорю об экстремалах, которые сами ищут приключений на свою голову, ради «глотка» адреналина.

Спорт всегда был именно тем и привлекателен, что он предоставляет человеку возможность побеждать себя, чувствовать себя хозяином своей судьбы. А создавать плохой пиар виду спорта, который тебя вырастил и воспитал как личность, явно не стоит. Девчонки не задумались над последствиями такой антирекламы – ведь детей просто перестанут отдавать в гимнастику… Хотя спортивная гимнастика еще с древнегреческих времен ценилась как вид спорта, дающий человеку самое гармоничное развитие. И я считаю, что нужно максимально его пропагандировать, работать на местах, проводить турниры, как я это делаю в родном Белгороде. Конечно, это непросто, требует немало времени и средств, но я буду этим заниматься, пока хватит сил. Жаль только, что спонсоры до сих пор не проявляют к нему большого интереса. Но думаю, что и это придет.

Когда я начинала заниматься спортивной гимнастикой, у нас еще не было возможности снимать на видеокамеру ни мои выступления, ни тренировки. Единственное, с чем можно было работать, так это с телетрансляциями спортивных соревнований, записанными на видеомагнитофон. Но и тогда их было не так много, как хотелось бы. И показывались они в доступное для детей время, а не ночью, как сейчас.

Потом спорткомитет Белгорода выделил нам с Пилкиным камеру, и мы стали записывать себя сами. И когда с Борисом Васильевичем все это вместе просматривали и разбирали, я каждый раз ругала себя на чем свет стоит: какая же я дура, что не могла понять такую простую ошибку… А Борис Васильевич только посмеивался: мол, лучше тебе один раз показать, чтобы ты своими глазами посмотрела, чем я тысячу раз тебе буду талдычить одно и то же. Все-таки мудрый у меня был тренер…

Вообще я всегда относилась к себе очень критично. И все время твердила: «Господи, какая же я страшная, неповоротливая, и как у меня все плохо получается…». Да и чтобы у Бориса Васильевича заработать на тренировке похвалу, нужно было я даже и не знаю, что сделать: надо было сработать даже не на десять, на одиннадцать баллов… Хвалил он крайне редко. Обычно он говорил: «Получше, но…» И это означало, что я сделала почти «на отлично». Правда, иногда он вдруг говорил: «Ну вот, а это было хорошо…» – что означало: все было просто «супер», и значит, что уже никто вообще рядом не стоит.

Когда тебя приглашают тренироваться в составе национальной сборной команды, нужно понимать, что претендуешь ты на место под флагом страны не один-одинешенек, даже если ты был лидером по итогом всероссийских состязаний. Наравне с тобой приглашают еще человек десять–пятнадцать, хотя мест в команде всего семь, с учетом запасных.

Причем эта «десятка» – не кандидаты, а именно те, кто рассматривался или будет рассматриваться на предстоящий олимпийский цикл. Из той когорты, которая пришла вместе со мной, не все дошли даже до промежуточного финиша. Кто-то ломался психологически, кто-то не выдерживал физических нагрузок, кто-то уходил по личным обстоятельствам, кому-то просто надоело… А ведь среди них такие перспективные девчонки были! С такими фантастическими природными данными! Увы, не каждый личный тренер мог постоять за свою воспитанницу, мог пойти и поспорить со старшим тренером, что ей не нужно такой сумасшедшей нагрузки, потому что она к ней не привыкла и не в состоянии ее переварить, что у нее что-то болит и нет сил терпеть. Да и моему Пилкину не все давалось легко, не случайно из-за таких «дипломатических» переговоров он пережил не один микроинфаркт. Тем не менее он всегда стоял за меня горой и почти всегда был рядом, и это оправдалось…