Кульбиты на шпильках

Она сделал мне укол и перевязку. Еще несколько раз я приходила к ней лечиться, а потом уже и просто в гости, чтобы залезть в холодильник, в котором всегда стояла банка с фантастическими солеными огурчиками. Уже через неделю я была в строю. И, немножко посвежевшая за эти дни вынужденного отдыха, почувствовала такую «пруху», что с удесятеренным напором стала наверстывать упущенное. Я готова была работать за десятерых, хотела делать все на равных с лидерами, не уступая им ни в чем. И ничто не могло меня остановить. Но когда возвращалась с тренировок в свою комнату, просто замертво валилась с ног. Не хватало сил даже посидеть в холле у телефона, чтобы дождаться заказанного разговора с Белгородом. Хотя мама сильно переживала, когда я не звонила, но ждать было выше моих физических возможностей.

Конечно, со сборной командой работали массажисты, в пяти шагах от гостиницы была сауна, а также бассейн, куда можно пойти поплавать, чтобы расслабиться и снять нагрузку. Но туда тоже нужно было еще дойти или хотя бы доползти, а сил хватало только на то, чтобы добраться до своей кровати.

Тренировались мы ударно. Но и медицина работала с нами достаточно серьезно. Два раза в год нас обследовали все специалисты. Слава богу, серьезных проблем со здоровьем у меня не было. Да и на тренировках в зале постоянно сидел врач: замотать, залатать, зеленкой смазать, заморозить — эти мелкие неприятности случались чуть ли не на каждом шагу. Жаль, конечно, что мы не понимали, насколько важен при наших нагрузках бассейн. Только плавая, можно было максимально расслабиться и снять нагрузку с суставов и позвоночника. Но тогда нам казалось, что лучший отдых — это вкусная еда, мягкая постель и здоровый сон.

Мамин компот, который я привезла, конечно же, все попробовали и выпили в первый же день. Домашняя еда на сборах пользовалась особым почетом. Хотя кормили во времена СССР очень хорошо: еды всегда было больше, чем достаточно, и самой разнообразной. Помню, например, горы творога. И все это не съедалось.

В такой пище нас никто и никогда не ограничивал. Тренеры следили только за тем, чтобы мы не злоупотребляли теми продуктами, которые влияют на вес: булочками, печеньями, тортами, конфетами. Ведь мы находились в том возрасте, когда у девочек начиналось гормональное развитие и могла появиться склонность к полноте.

И у меня были моменты, когда я вдруг начала «плыть»: нагрузки большие, энергии требовалось много, да и аппетит зверский. Ела очень много, а Борис Васильевич не особенно этому препятствовал. Он, конечно, предупреждал, старался убеждать, но я все время говорила, что голодная, что есть хочу. Но когда почувствовала лишние килограммы, которые стало трудно на себе таскать, то поняла, что аппетит пора заглушать. Я ведь девушка высокая, и чем больше у меня вес, тем тяжелее мне с ним справляться, намного труднее, чем низкорослым гимнасткам. Кроме того, я видела, как боролись с лишним весом старшие: выгоняли его в бане, в кроссах, ограничивали себя в еде. Поэтому со временем и до меня дошло, что «беспредел» в еде недопустим. Однако серьезной борьбы с килограммами мне вести не пришлось: слава богу, родители наградили меня нормальной генетикой. Лишь пару раз побегала, в баньке попарилась — и все вернулось в норму. Так же как мне не нужно было бороться со страхом. Конечно, я понимала, что в каждом нашем новом упражнении есть определенная доля риска. Но я была абсолютно уверена в своем тренере и знала, что у нас все будет максимально выверено и подготовлено. Кроме того, я всегда была очень смелой и отчаянной девчонкой.

И, естественно, это не оставалось незамеченным. Уже на первой контрольной тренировке, которую утром принимал старший тренер сборной СССР Александр Александрович Александров, я выиграла на всех снарядах. Это было своего рода многоборье. Вечером того же дня меня поставили тренироваться в основной состав, рядом с нашими суперзвездами, которые готовились к Олимпийским играм 1992 года в Барселоне: Чусовитиной, Галиевой, Богинской, Гуцу. Каждая из них вписала свою яркую страницу в историю отечественной гимнастики. Для меня, девчонки из деревни (в тот период Белгород был по сравнению с Москвой почти деревней, глухой провинцией), это означало чуть ли не победу на Олимпийских играх. Я тогда испытала такой фантастический эмоциональный подъем! Вернуть бы эти чувства!

И вот, вечером, еще не отойдя после такого фонтана эмоций и радостных переживаний, я, высокая не по годам, как малое дитя топталась несколько минут под дверью гимнастического зала, где тренируется основной состав сборной страны, боясь войти. Прошло какое-то время, и я все-таки отважилась приоткрыть дверь и заглянуть внутрь через узенькую щелочку. Но меня тут же заметили:

— Заходи, заходи, Света, не стесняйся.

Я, чуть живая от смущения, зашла, присела где-то с краю и потихоньку начала разминаться. А старшие гимнастки, увидев мою робость, решили помочь мне освоиться. Они окружили меня, все такие веселые и доброжелательные, и спрашивают:

— Ну что, Свет, нравится?