Кульбиты на шпильках

Даже на пресс-конференции не появилась. Какими-то задними дворами я выбралась из спорткомплекса и вдруг увидела Юлю Бордовских, которая тогда работала спортивным комментатором НТВ и много ездила по международным турнирам. Мы с ней подружились еще до этого случая, и уж Юлька-то меня точно бы не подставила. Она помахала мне приветливо рукой, я подождала несколько секунд, пока она ко мне приблизится. Меня расположило то, что Юля будто забыла о своих профессиональных интересах и даже не стала спрашивать, дам ли я ей интервью. Она ни о чем меня не просила, а лишь успокаивала. И уже несколько минут спустя, когда комок откатился от моего горла и я немного успокоилась, она спросила:

— Свет, может, тебе хочется что-то сказать?

Мне на самом деле хотелось высказаться, но меня душили слезы.

— Давай ты еще немного посидишь тут в одиночестве, подумаешь, соберешься с мыслями, а я тем временем сбегаю за своими операторами, и мы встретим тебя в тихом скверике за пределами Дворца спорта.

— Давай, — ответила я и отправилась в тень деревьев, чтобы оставаться незамеченной.

Пока ждала ее, на самом деле немножко успокоилась. Съела мороженое и немножко остыла изнутри. Вернулась Юля с телебригадой. Установили камеру, подправили мне макияж. Но только она взяла в руки микрофон и включилась камера — у меня снова истерика.

— Юль, я не могу смотреть в камеру. — И тут вижу на ее голове, в волосах, солнечные очки. — Дай мне свои очки! — Надела, скрыла от мира свои слезы и высказала все, что наболело в душе.

Честно говоря, я не помню, что это были за слова и прозвучали ли они потом в эфире. Возможно, эта запись сохранилась в архивах НТВ. Я бы с удовольствием ее посмотрела сегодня и послушала, что тогда наговорила. Но в том, что все было подстроено именно против меня, я нисколечко не сомневалась тогда и не сомневаюсь сейчас. Да, мне было страшно обидно. Но с другой стороны, это означало, что они боятся меня, что я стала в спорте недосягаема и они готовы пойти на все, чтобы мне помешать. Огорчало лишь одно — никто из нашего спортивного руководства не смог за меня заступиться, никто не захотел сразу подключиться и побороться за справедливость.

Тогда почему-то никто не задумывался, что спорт перестал быть ареной честного спортивного соперничества и превратился в механизм, которым управляли бизнесмены от рекламы, от индустрии спортивных развлечений, от индустрии производства спортивного инвентаря и, самое главное, от индустрии телевидения. А телебизнесу как раз были на руку громкие скандалы, интриги, азарт борьбы и горечь поражений. Наши спортивные чиновники еще не научились, а может быть, с советских времен разучились защищать своих спортсменов. У нас не было квалифицированных юристов и сильного лобби внутри Международного олимпийского комитета.

К счастью, тогда я выговорилась перед камерой, собралась духом и отправилась в гостиницу уже совсем в другом состоянии.

А затем доказала свое право на олимпийский пьедестал, завоевав «золото» на брусьях. На итоговой пресс-конференции, заполучив меня на «растерзание», журналисты вновь засыпали вопросами.

Я помню, как встал один российский корреспондент и спросил:

— Светлана, как же вы могли нас всех так жестко послать?

— А вы могли бы представить себя на моем месте? — переспросила я его. — Если бы вы четыре года после Атланты жили одной целью, столько отпахали и получили такую «подставу», а вместе с ней и крушение всех надежд, и травму, не только физическую, но и душевную, а я бы взяла да и спросила у вас ехидно: «Ну? Как дела?..» Я думаю, что вы послали бы меня еще куда-нибудь подальше.

После этих слов конференц-зал взорвался аплодисментами. Журналисты кричали мне: «Браво!» Но мне не были нужны эти овации, потому что в этот момент я снова окунулась в то, что пережила накануне. Мне было горько за всех наших спортсменов, испытавших по отношению к себе подобную несправедливость, потому что мы, герои спорта, очень часто из-за такого примитивного непонимания становимся «мальчиками и девочками для битья».

После Олимпиады в Сиднее некоторые СМИ писали, что я получила по голове по полной программе, когда сорвалась на опорном прыжке. Писали, что я ввергла в состояние шока любителей гимнастики, откровенно выдав свои эмоции прямо в многочисленные телекамеры. Российское телевидение тогда выключило звук, но смысл произнесенного мною «послания» можно было прочесть по губам. Иностранные операторы оказались менее щепетильны, и русский мат в моем исполнении прозвучал на весь мир. Увы, спорт очень многим интересен не столько головокружительными успехами атлетов, сколько многочисленными скандалами. Сидней устроил на гимнастическом помосте ярчайшую склоку. И тем, кто еще не знал меня, олимпийскую чемпионку Светлану Хоркину, запомнилось мое имя навсегда. Не только скандальным словом, сорвавшимся в сердцах, но и последовавшим триумфом, когда я смогла собраться и выиграть свои любимые брусья, и новыми откровенными пресс-конференциями.