Кули. Усадьба господина Фуада

Гудок прозвучал в половине восьмого утра, но ворота занзибарского порта уже осаждала толпа желающих получить работу. Здесь были люди всех возрастов: молодые, старики и даже дети — все грязные, едва прикрытые жалкими лохмотьями. Слышались крики, ругань. Стоявший у ворот индиец раздавал пропуска счастливчикам, которых нанимал на работу. Каждый раз, когда он протягивал очередной пропуск, за ним тянулся лес рук. Получить пропуск мог лишь тот, кого индиец знал в лицо. У новичков, впервые пришедших в порт попытать счастья, было мало шансов на успех.

Все это Рашиди увидел, когда в шестнадцать лет первый раз пришел сюда в поисках работы. Здесь потерял здоровье его отец, который так и умер без гроша за душой…

Шел 1948 год.

— Мне, мне, дайте мне! — кричал Рашиди, но его неокрепший голос терялся в шуме толпы. Рашиди был весь в отца: среднего роста, широкоплеч, коренаст. Большие и мускулистые руки его, крепкое телосложение, не вязавшееся с мальчишеской внешностью, на мгновение привлекли внимание господина Рамджу, индийца, раздававшего пропуска.

— Хочешь поработать?

Но, прежде чем Рашиди успел ответить, кто-то схватил Рамджу за рубашку. Тот обернулся, взглянул на стоящего перед ним мужчину и протянул тому пропуск. Взяв его, мужчина выбрался из толпы и присоединился к группе людей, стоявших особняком у ворот. Этим повезло — они получили работу.

— Что встал посреди дороги? — Человек с тяжелым мешком на плечах наскочил на Рашиди и, не взглянув на него, побежал дальше.

Работы не было. Рашиди стоял в нерешительности, не зная, что делать дальше. Люди продолжали толпиться у ворот, переговариваясь между собой.

…А порт жил своей обычной жизнью. Рев грузовиков, привозивших сюда гвоздику, кокосовый орех, перец и другие товары, сливался с портовым шумом и криками людей. Гремя своими тачками, проносились грузчики, угрожая сбить всякого, кто случайно окажется у них на пути.

— Эй, поберегись! — Какой-то человек схватил Рашиди за руку, и в тот же момент мимо них на полной скорости промчался грузовик.

Слышались гудки пароходов. Они доставляли грузы из Сомали, Аравии, Индии. Воздух был пропитан запахом гвоздики: неподалеку находились маленькие фабрики, производящие гвоздичное масло. Но ветер налетал с другой стороны, и этот аромат заглушался запахом тухлой рыбы.

— Вы не скажете, где здесь можно найти работу? — вежливо обратился Рашиди к стоящему рядом мужчине.

— Да у тебя еще молоко на губах не обсохло. Иди-ка ты лучше отсюда.

Ничего не ответив, Рашиди повернулся и тихо пошел к причалу, где швартовались маленькие суденышки и рыбачьи лодки. Рабочие разгружали там баржу с углем. Рашиди постоял немного и направился к арабу-шихири[5], надзиравшему за работами.

В руках у надсмотрщика был пакет с жестяными жетонами. За каждую корзину с углем грузчики получали по жетону, а потом все жетоны обменивались на деньги.

— Ты что, вздумал шутки шутить?! Наполняй корзину доверху! — закричал надсмотрщик на одного из грузчиков, корзина которого, как ему показалось, была наполнена не до краев.

Рашиди подошел к арабу, но заговорить с ним боялся. Наконец, набравшись смелости, он начал:

— Э-э, господин…

Надсмотрщик свирепо посмотрел на него:

— Чего тебе?

Рашиди не решился продолжать разговор. Он постоял, посмотрел, как работают грузчики, и пошел к набережной, где какие-то люди удили рыбу, но потом возвратился и, подойдя к надсмотрщику, робко сказал:

— Господин, я хотел бы получить работу.

— Получить работу? Ты хочешь сказать, что сможешь поднять корзину с углем? — насмешливо спросил надсмотрщик.

— Я смогу, я попробую! — воскликнул Рашиди, решив, что он уже принят.

— Мал еще. Убирайся отсюда, молокосос!

— Послушайте, господин, я могу нести не одну, а сразу две корзины с углем.

— Слушай, парень, тот, кто хочет работать, приходит рано утром, а не в час дня, как ты.

— Значит, если я приду рано, вы меня возьмете? — спросил Рашиди.

— Сказал тебе: уйди отсюда! Не путайся под ногами! Эй, ты! Хочешь получить два жетона за одну корзину? — Надсмотрщик отвернулся от Рашиди и обратился к рабочему, который подошел к нему за жетоном.

— Последнее время вы слишком часто придираетесь к рабочим, хозяин. Это несправедливо.

На сей раз надсмотрщик вынужден был уступить: все видели, что грузчик только что высыпал уголь в кучу и держал в руке пустую корзину.

Нещадно палило полуденное солнце. Работа кипела. Грузчики обливались потом. Пот оставлял дорожки на их покрытых угольной пылью телах. Рабочие сновали взад и вперед. Они спешили, стараясь перенести как можно больше корзин — от этого зависел их дневной заработок.

Рашиди молча постоял, а потом снова пошел туда, где сидящие на парапете набережной люди удили рыбу. Юноша пристроился рядом и полными легкими вдохнул свежий морской воздух. У него засосало под ложечкой: за весь день он съел только пару галет и выпил чашку чая в закусочной в Мландеге.