Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков

В то же время Токтамыш осознавал неустойчивость своей власти па Руси. Поэтому в его ставке остались и долгое время удерживались в качестве почетных заложников сыновья великих князей Северо-Восточной Руси: Василий Дмитриевич Суздальский, Василий Дмитриевич Московский, Александр Михайлович Тверской и Родослав Ольгович Рязанский[981]. Впервые в истории русско-ордынских отношений великий хан пошел на такой шаг.

Войны княжеств Северо-Восточной Руси под предводительством правителя Владимирского и Московского великих княжеств сначала с Мамаем, а затем с Токтамышем в конце 1380-х гг. поставили вопрос об их независимости от Орды. Впервые в княжеских актах: завещании Дмитрия Ивановича Донского и его договорной грамоте с Владимиром Андреевичем Серпуховским — допускается возможность их самостоятельного существования от Орды («А оже ны Бог избавит ослобонит от Орды…»[982]). При этом в духовной грамоте великого князя даже предусматривалось распределение удержанной от Орды дани между его сыновьями: «А переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду, и который сын мой возмет дань на своем уделе, то тому и есть»[983]. Ранее, на протяжении второй половины XIII и почти всего XIV в., у князей не возникало даже мысли о возможности независимого существования Руси (по крайней мере, никаких следов попыток освобождения княжеств в источниках не сохранилось).

Показательно, что уже автор наиболее раннего произведения Куликовского цикла, «Задонщины», отражая общественное мнение на Руси, вкладывает в уста бегущих с Куликова поля ордынцев следующие слова: «А в Русь ратью нам не хаживати, а выхода нам у русских людей не прашивать (курсив мой. — Авт.)»[984]. Данное упоминание о прекращении выплаты дани явно перекликается с положениями второй духовной грамоты великого князя Дмитрия Донского и его договорной грамоты с Владимиром Андреевичем Серпуховским, о которых говорилось выше[985]. Данные примеры наглядно иллюстрируют укоренение в общественном сознании русских людей мысли о возможности освобождения своей страны от зависимости Орды. Это явление было результатом прежней победы русских князей на Куликовом поле.

Необходимо также обратить внимание на то, что после событий 1380 г. значительно изменилась расстановка политических сил в Восточной Европе.

И. Б. Греков справедливо заметил, что победа на Куликовом поле, «значительно ослабив Орду, создала в Восточной Европе качественно новую политическую ситуацию»[986]. В первую очередь стали реализовываться искусственно сдерживавшиеся до сих пор объединительные процессы на Руси. Военно-политический успех Дмитрия Донского в 1380 г. означал получение им огромного перевеса в неустойчивом равновесии между Калитовичами и Ольгердовичами, превращая Владимирское и Московское великие княжения в ведущую силу для политической консолидации русских земель.

Изменилось и положение литовского кандидата на Русскую митрополию архиепископа Киприана. До сентябрьских событий 1380 г. он являлся активным критиком церковной политики великого князя Дмитрия Ивановича. Киприан был конкурентом московских ставленников на Русскую митрополию. Поэтому он негативно воспринимался властями Москвы. Между тем после смерти Михаила-Митяя и победы на Куликовом поле Москва превратилась в главный центр объединения Руси. Киприан, олицетворявший собой идею воссоздания общерусской митрополии[987], становится естественным союзником Дмитрия Ивановича Донского. В мае 1381 г. по личному приглашению правителя Москвы Киприан торжественно въехал в его стольный юрод. Он стал митрополитом, власть которого признавала вся Русь. И вполне закономерно, «что в этих условиях изменились отношения Москвы с Рязанью, Тверью, Великим Новгородом, возможно, даже с Нижним Новгородом»[988].

Так, например, известно, что московско-рязанские отношения были недружелюбными накануне и во время Куликовской битвы. Об этом наглядно свидетельствуют данные летописей и договор, заключенный между правителями Москвы и Переяславля-Рязанского в 1381 г. В заключительной части документа в первую очередь декларировалось прекращение между ними соперничества. При этом великие князья провозглашали необходимость сотрудничества друг с другом. Правда, Олег Иванович должен был теперь выступать в качестве «молодшего» брата Дмитрия Ивановича и следовать во всем в рамках московской политики. Этот договор особенно выделял роль Москвы в отношениях с Ордой и подчеркивал новое положение Рязанского великого княжества: «А с татары аже будет князю великому Дмитрию миръ и его брату, князю Володимеру, или данье, ино и князю великому Олгу миръ или данье с одиного со княземъ с великимъ з Дмитреемъ. А будет немиръ князю великому Дмитрию и брату его, князю Володимеру, с татары, князю великому Олгу быти со княземъ с великимъ съ Дмитриемъ и сь его братомъ с одиного на татаръ и битися с ними»[989].