Куликовская сеча

Хотя, с другой стороны, та же битва у Коломны, по всей видимости, не очень-то и уступает Куликовской сече масштабом и численностью сражающихся. Просто татар там было куда как больше, и вступали в битву они отдельными туменами… Получается, что владимирская и рязанская рати успели разбить два, а то и три тумена, убив Кюльхана – сына Чингисхана и командующего передовыми силами монгол. Но также успели и до предела вымотаться – а потом на владимирских ратников навалились свежие силы врага…

При таких раскладах и у Дмитрия Иоанновича (интересно, его уже можно величать Донским?) не было бы никаких шансов взять верх в битве!

Слава богу, Мамай имел лишь полуторакратное превосходство в живой силе – благодаря смелому маневру великого князя, перешедшего Дон, татары не успели объединиться или получить помощь от литовцев…

Да, сеча вышла знатная – а вот мои эмоции и даже авантюризм меня едва не сгубили… Погнавшись выручать Ослябю – а в перспективе и самого Донского, – я в итоге подставился сам и подставил своих дружинников, пусть и сохранив жизни многим ополченцам.

Но что я получу от них, кроме горячей благодарности?! Ровным счетом ничего! А вот на что мне теперь рассчитывать с дюжиной порубежников и пятнадцатью дружинниками-гридями?! К слову термин, имеющий явно варяжские корни, давно вышел из употребления, но все время вертится у меня на языке…

Нет, моих раненых так-то с полсотни наберется – тех, кто имеет шансы пойти на поправку и в итоге взять оружие в руки. Но тут все весьма зыбко – раны любого воя могут воспалиться, и тогда шансов практически нет…

А, кроме того, огромная опасность исходит от подлого Ягайло и его литовцев, намеревающихся напасть на обозы с русскими ранеными и перерезать всех их беззащитными! Подорвав военный потенциал Донского и его союзников раза так в полтора… И вот как теперь мне помешать выродкам с тремя неполными десятками дружинников, да еще и будучи раненым?!

Надо думать. Думать, думать, думать…

Ладно, вроде как хоронить павших да собирать трофеи (железо в великой цене!) будут еще дней восемь примерно – если меня память не подводит. Да и у самого из ран только порезы, царапины да ушибы. Правда, болят все – и кажись, уже жар подступает…

Н-да, помочь великому князю я не смог – и даже поучаствовать в его поисках не сумел. А все потому, что после удара засадного полка в тыл татарам, подставившим Боброку спину (и уже контр-атакованным у Непрядвы рыцарями Дмитрия Ольгердовича), а также после решительного натиска полка правой руки – и общего бегства поганых… После этого моя правая рука, коей приходилось рубиться едва ли не час, налилась чугунной, неподъемной тяжестью. И я просто осел наземь там, где стоял, – уже не в силах бежать, драться, кричать… Даже просто говорить. Чудовищно хотелось пить – и, наверное, даже заплакать, выпустив колоссальное напряжение последнего часа боя.

Не знаю вообще, как удалось уцелеть… Броню посекли страшно, а в броне ведь были и уязвимые места – на ногах и под мышками, не очень хорошо защищенной шее, на лице. Щит размолотили в лохмотья – а заканчивал я бой не с собственным легким чеканом, чье древко переломилось при очередном отчаянном ударе, а с простой секирой ополченца.

Кстати, более тяжелой…

И все же я уцелел – не один, конечно. Старались прикрыть, защитить мои ратники, Алексей вон даже коня уступил! Ну, так его жеребцу чуть позже подрубили передние ноги, и я едва уцелел при втором падении… Плюс сами ополченцы неплохо так поднажали на черкесов, цементируемые бронированными дружинниками, словно части РККА «коробочками» 22-й танковой дивизии под Брестом! Или 2-я десантная дивизия на Орбогоне мониторами 4-го флота, спустившимися на низкую орбиту… Отдельно стоит вспомнить и про моих порубежников, также вставших за спины ополченцев и до последнего перестреливающихся со степняками!

Короче, вместе – выстояли.

Лишь бы теперь не загнуться от заразы, казалось бы, в не столь и опасных порезах…

Да, больно – и мутит. И вновь очень хочется пить… Стараясь хоть как-то отвлечься, я прикрыл глаза, принявшись перебирать в памяти все то, что было мне известно о Куликовской битве – и сравнивая это с тем, чему сам я стал свидетелем… И тут мне невольно вспомнилась полемика историков двадцать первого века, много копий сломавших в жарких спорах о Куликовской битве.

В принципе, уже тогда всерьез заговорили о явно завышенных цифрах по числу сражающихся. Завышенных по сравнению с более ранними оценками в сто пятьдесят тысяч воинов Донского, двести тысяч татар Мамая… Историки решили довериться экономическим расчетам (хоть и весьма условным, и довольно приблизительным), согласно которым русская рать не могла исчисляться более чем десятью тысячами профессиональных дружинников. Что в принципе, с учетом «утяжеления» брони в четырнадцатом веке, вполне себе справедливая цифра – по крайней мере, мне так всегда казалось…