Кулинарная битва

Аманда заметила, что оператор поднял камеру на плечо и незаметно перешел к окну. «Вот оно, начинается», – подумала она, и по спине у нее побежали мурашки. Это было и страшно, и радостно. Надо предупредить Нэнси и Фрэнки: внимание, они снимают! Придумать, как это сделать незаметно, она не смогла, – догадалась только толкнуть Гаса и кивнула ему на оператора.

К ее досаде, Гас ничего не понял и успокоительно сжал ей руку.

– Не волнуйся, мама, все будет хорошо, – шепнул он. – Они сюда не разговаривать, а снимать приехали.

Нэнси тем временем продолжала свою историю:

– Трудно представить, с тех пор уже семнадцать лет прошло.

– А вы, я вижу, мирно живете, – откликнулась Сабрина. – Редкий случай, чтоб невестка со свекровью ладили. Чаще бывает, приедем снимать, а между ними искрит от напряжения.

– Да что вы, – рассмеялась Нэнси. – У нас тишь да гладь.

Аманда пожалела, что не села рядом с Нэнси. Была бы поближе, так бы ее и расцеловала. Между ними и вправду нет никаких трений. Они с Нэнси живут душа в душу.

– А ваш муж и ваш сын оба умерли?

– Вот уже шесть лет назад, – вздохнула Нэнси. – В аварии погибли. Оба сразу. На соревнования поваров ехали. Мы с Амандой всегда были близки, а горе нас еще больше сблизило.

Аманда прислонилась к сыну. ей вдруг стало совершенно необходимо дотронуться до кого-то родного. Гас обнял ее за плечо. Конечно, ей повезло. Нэнси замечательная, всегда такой была и всегда такой будет. И Сабрина очень симпатичная. И все у них будет прекрасно.

Сабрина повернулась к Аманде и тепло ей улыбнулась:

– Аманда, ты вроде бы писала, что твоя мама – хозяйка в «Цыплятах Мими»? – Она задала свой вопрос без всякого намека, как будто просто знакомила зрителей с фактами. Надо же зрителям знать, кто есть кто.

Аманда собралась с духом, стараясь придумать, как получше объяснить ситуацию.

– Да, это ее ресторанчик. Я там тоже работала. А потом мы с Фрэнком поженились, – сказала она. Наверное, этого достаточно. Разве нет? Но Сабрина не спускала с нее выжидающего взгляда. – Мы полюбили друг друга. Еще в школе, в старших классах. А потом… – Господи, до чего же неловко. Она замолчла, но тут выскочила Мари-Лаура:

– Да всем известно было, Фрэнк в Аманду по уши втюрился. Они вообще как Ромео и Джульетта были, только с жареными цыплятами.

Мари-Лаура заработала взрыв хохота, а с Аманды слетело все напряжение. Но Мари-Лаура никогда не умела вовремя остановиться:

– Роман у них какой-то странный был, – с энтузиазмом продолжала она. – Мы думали они, типа того, родственники, но, видно, их предки, те, что в родстве состояли, сто лет назад жили, так что сами они друг дружке – седьмая вода на киселе.

– Фрэнк и Аманда очень друг другу подходили, – перебила ее Нэнси и строго посмотрела на свою барменшу. – Я была очень рада, когда они стали встречаться. Аманда была чудесная девушка… она и сейчас тоже…

О боже! Аманда уставилась на свое печенье, мысленно заклиная их всех закрыть эту тему. Нэнси, может, тогда и была довольна или хотя бы с легкостью притворялась, но ее собственная мать и Мэй счастливы вовсе не были. Мэй пыталась утащить Аманду за собой в колледж, а на учебу зарабатывать любой работой – пусть и самой грязной, лишь бы хорошо платили. Сама Мэй и кровь после убийств для полиции отмывала, и «экзотические» танцы отплясывала. Узнав о том, что Аманда встречается с Фрэнком, Мэй расхохоталась: ты, сестричка, стыдливо как-то против матери протестуешь. Но, когда они с Фрэнком решили пожениться, снисходительности Мэй пришел конец – она была в ужасе: «Ради своего Фрэнка и ради жареных цыплят ты себе жизнь поломать решила!» Высказывалась она на эту тему настойчиво и громко, даже говорила, что оплатит аборт, который, как Мэй прекрасно знала, Аманда никогда не собиралась делать. При этом сестра столь же громогласно требовала объяснения, каким образом Аманда, которой она, Мэй, тысячу раз рассказывала про все возможные и невозможные противозачаточные средства и меры, ухитрилась так глупо вляпаться.

Реакция матери была спокойнее, но много страшнее. О свадьбе она ничего не сказала, ничего не сказала даже о Фрэнке. Но мать вообще говорила мало. В семье Мор предполагалось, что все важное должно быть понятно и без слов. С замужеством и Фрэнком был как раз тот случай, когда о правилах, которые Мэй, видимо, всосала с молоком матери, Аманда даже не подозревала. Когда после короткого медового месяца в Сент-Луисе они уже подъезжали к дому, Аманде страшно захотелось писать. На главной улице тогда еще не было ни бара, ни кофейни, ни магазина для рукоделья, так что зайти было некуда. Вот она и попросила Фрэнка притормозить возле «Мими».

– Ты уверена?

Почему он спрашивает, Аманда не понимала. Что за вопрос? С чего бы им туда не заехать?

Машина остановилась перед «Мими», и Барбара вышла на порог. Аманда ринулась в дверь – поцелуи подождут, но сначала надо срочно пописать. Но, шагнув вперед, мать загородила ей вход.

– Нет.

– Что ты имеешь в виду? Почему нет? – Аманда до сих пор помнит свое наивное удивление.