Кулинарная книга моей прабабушки. Книга для чтения и наслаждения

Моя подруга миссис Йеллотт прославилась далеко за пределами своего родного Балтимора великолепными завтраками в честь Охотничьего кубка Мэриленда – она всегда устраивает их наутро после знаменитых скачек. Многочисленным гостям предлагается отведать на выбор: жареные помидоры, рагу из почек, яичницу с беконом, потроха на гриле и домашнюю колбасу с вафлями, не говоря уж о фруктовом соке и кофе, – правда, такой список осилят лишь прирожденные кулинары, имеющие в своем распоряжении способных помощников. Но одну деталь стоит перенять: миссис Йеллотт неизменно приветствует гостей бокальчиком шампанского, который окажется к месту и за более простым завтраком (если подать хорошее отечественное шампанское, выйдет дешевле). Решив шикануть, попробуйте как-нибудь приготовить все перечисленное выше, а только что проснувшихся гостей пусть встретит шампанское в зелено-золотых бутылках в ведерке со льдом!

Молодняку – подросткам и тем, кто постарше (упаси боже, я не собираюсь снова заступать на территорию давно забытых мною детских праздников, которые я вспоминаю с ужасом), – тоже понравится идея праздничных завтраков. Для них не нужно готовить что-то изысканное – просто подайте сушеную говядину в сливочном соусе, сделайте побольше вафель (можно на двух вафельницах), предложите два-три вида сладкого джема, а что касается кофе, то молодежь пока не нуждается в лошадиных дозах этого напитка. Обнаружив на столе всякие вкусности, ваши дети и их друзья наверняка завизжат от радости, особенно если подарить каждому фарфоровую чашку для кофе, украшенную их именами или инициалами, а еще лучше – понятными им шутками. Можно расписать чашки быстросохнущим лаком для ногтей. Что еще? Новые пластинки с джазом, и тусовка наверняка затянется до вечера! А если под вечер выкатить небольшой бочонок холодного пива, разлить его в те же чашки (естественно, вымытые) и поставить на стол деревянные миски с соленым печеньем и попкорном, вы навсегда станете своей в этой компании. И не говорите потом, что вас не предупреждали!

Задушевные беседы за барной стойкой

Мой отец обожал городскую жизнь. «Ох уж эти мычащие коровы! – стонал он. – По мне, так лучше грохот трамваев». Купить загородный дом, когда мне было около восьми лет, его заставило лишь чувство семейного долга. В течение следующих шести лет он опаздывал на электрички, с несчастным видом разгребал снег и героически сопротивлялся маминым попыткам заинтересовать его садоводством, утешаясь мыслью, что дети растут на «свежем деревенском воздухе». Бесплатная школа была слишком далеко, и мои младшие брат с сестрой ходить туда не могли; частная школа в пределах досягаемости была нам не по карману, поэтому в одну долгую зиму нас, трех маленьких несчастных американцев, учила гувернантка из Англии – к вящему удовольствию моей мамочки, которая мечтала о жизни британской аристократки, и… папочки, который спал и видел сэкономить на всем, как положено истинному квакеру.

Ох, как же не повезло мисс Фоллансби! На несчастную экспатриантку и поклонницу творчества лорда Теннисона обрушился весь наш гнев за то, что мы были лишены общения со сверстниками, и ее робкий шепоток «Дети, извольте не грубить» на шайку юных бандитов, давно привыкших, что родители лупят их щеткой для волос, понятно, никакого воздействия не имел. Весной она отбыла, смею надеяться, в более счастливое место, оставив нам в наследство оксфордское произношение (временное), полное презрение ко всему английскому и пожизненную ненависть к ее любимому стихотворению «Переходя черту». («Закат и вечерняя звезда…» Тьфу!) Каждое лето мы отправлялись в свободное плавание на утлых лодчонках и потому знали, что бывалым морским волкам некогда любоваться закатом. Какой закат, если сплошь и рядом риск сесть на опасную мель! Вообще стихи, эта викторианская слезовыжималка, вызывали у нас не меньше презрения, чем их автор, «жалкая сухопутная крыса». Правда, с возрастом мы запоздало оценили творчество заслуженного поэта Ее Величества, хотя подозреваю, что ни он сам, ни уж тем более Величество не одобрили бы моей интерпретации некоторых стихов.

Мы до сих пор почему-то слышим много ахов и вздохов, когда особа женского пола вдруг берется смешивать и подавать алкогольные напитки. Уж не оттуда ли это – из викторианских представлений, о том что можно, а что нельзя делать добропорядочной леди?