Кулон с ее именем

Эмбер, хмыкнув, положила скрипку на плечо и наклонила голову вбок. Одной рукой девушка ласково взялась за гриф, а пальцами второй обхватила смычок. Эмбер закрыла глаза и начала водить по струнам, извлекая из инструмента звуки поразительной чистоты. Хорошо знакомая мелодия лилась по воздуху, и душа отзывалась на ее зов, вливаясь в этот поток. Звуки, рождаемые Эмбер, начинали жить своей жизнью, не забывая, тем не менее, служить отражением чувств своей создательницы, которые та невольно вкладывала в свою игру.

Когда Эмбер закончила, ее сердце трепетало от восторга. У девушки появилось стойкое чувство, что, исполнив выученную наизусть мелодию, она достигла пика своего мастерства. Эмбер довольно улыбнулась. Страхи на время уступили, освобождая место под гордости.

Открыв глаза, Эмбер взглянула на Алисию и увидела, что та прижимает платок к глазам и вытирает катящиеся по щекам слезы. Но улыбается.

– Это было очень волнующе, – неожиданно раздался голос, и девушки, вздрогнув, оглянулись.

Увидев, кому принадлежит этот разливающийся, словно патока, тенор, Эмбер обмерла. Сердце мгновенно ускорило свой бег, а к щекам прилила кровь, окрасив их в нежно-розовый цвет и с головой выдавая смущение девушки.

В дверном проеме, прислонившись к косяку плечом, стоял брат Алисии Говард Крафт. Его волнистые, с рыжинкой волосы чуть растрепались, словно он провел по ним ладонью. Колдовские глаза цвета морской пучины внимательно смотрели на Эмбер, проникая прямо в потаенные уголки ее души. Не позволив себе уткнуться взглядом в свои колени, девушка вместо этого принялась разглядывать одежду мужчины, не решаясь задерживать взгляд на его одновременно мужественном и по-аристократически утонченном лице. Дорогой костюм, сшитый по последней моде, выгодно подчеркивал широкие плечи Говарда и скрадывал его единственный недостаток невысокий рост.

– Спасибо, господин Крафт, – сказала Эмбер, не без облегчения отмечая, что ее голос, хоть и стал на пару октав выше, звучит уверенно.

Она приказала себе опустить глаза, как надлежало сделать девушке ее положения, с режущей болью от несправедливости признавая, что не в праве открыто любоваться легкой улыбкой уверенного в себе человека, так часто играющей на губах Говарда. Она не была ему ровней. И дело было не только в материальном и социальном положении. Любой, кто хоть раз видел Говарда Крафта, согласился бы с тем, что с ним по жизненному пути должна идти женщина-королева. Горделивая осанка, узкая осиная талия, легкая поступь и профиль античной богини красоты вот какой должна была быть спутница барона.

Эмбер же не подходила ни по одному параметру. Спину она всегда держала прямо и никогда не склоняла голову, лебезя перед господами, но в том, как она держалась, ни разу не сквозила та чопорная гордость, свойственная аристократкам, смотрящим на людей не голубой крови как на отбросы. Фигуре девушки, которая хоть и была изящной, не доставало фарфоровой хрупкости, и Эмбер знала это.

Но девушка не подозревала, что притягивает взгляды – неважно, мужские, женские – не общепринятыми параметрами красоты. В толпе она бы не выделялась ни чертами лица, ни своей статью, но любой, кто хоть бы раз заглянул в ее глаза, запомнил бы Эмбер надолго. Ореховые, они источали тепло и своим светом, льющимся из души девушки, запросто могли бы заменить маяк, указывающий заблудшим путникам дорогу.

– У вас настоящий талант, мисс Нуар.

Эмбер зарделась и, не выдержав, подняла голову. Говард с ласковой улыбкой, тронувшей не только его губы, но и глаза, смотрел на девушку, и Эмбер почувствовала, как ответная улыбка растягивает ей губы.

– Надеюсь, моей сестре когда-нибудь удастся стать такой же прекрасной скрипачкой, как и вы. Желаю хорошо позаниматься, – неспешно проговорил Говард, не давая, однако, Эмбер ни секунды, чтобы вставить хоть слово.

Она так и не успела сказать ему о том, что Алисия уже и так прекрасно играет и теперь ей нужно лишь время да практика, чтобы сделать свою игру совершенной. Эмбер, конечно, могла прокричать это Говарду в спину, но сочла это лишним. Девушка все еще была на седьмом небе от счастья из-за похвалы барона, услышать которую она хотела так давно.

Отвернувшись от двери, она только сейчас заметила, что Алисия не проронила ни слова за все время пребывания брата в комнате. Обычно озорная и шумная, она как-то разом осунулась и беспрестанно переводила блуждающий взгляд с одного предмета на другой, пока не уставилась на свои руки, нервно теребящие платье.

– Алисия, – осторожно позвала ее Эмбер, но так и не дождалась

ответа, – Алисия, ведь господин Крафт редко сюда заходит, он мог не слышать, как ты играешь. Зато я всегда рядом, и, можешь мне поверить, ты достигла невероятных высот. Ты вкладываешь в игру душу, а это гораздо важнее, чем количество композиций, которые ты можешь воспроизвести или выучить. Ну же, Алисия, посмотри на меня. Знаешь ведь, я терпеть не могу врать, и сейчас мои слова не исключение.