Культ солнца у древних славян

Дадхикра со (своею) силой протянулся через пять
народов,
Словно солнце со (своим) светом через воды.

(РВ IV, 38,10)

Однако в индийской традиции с дневным светилом связывался не только мифический конь, но и конь вообще. В похоронном слове коню поэт высказывает ему такое пожелание: «Пусть ты сменили» свой свет, как (солнце) на небе!» (РВ X, 56,2). Понятно, что подобные ассоциации были бы невозможны для архаичного сознания, если бы между солнцем и этим животным не существовало какой-либо связи. Ираноязычные кочевники массагеты в VI в. до н. э. объясняли эту связь так: «Солнцу они приносят в жертву коней, полагая смысл этого жертвоприношения в том, что самому быстрому богу нужно приносить в жертву самое быстрое существо на свете»^{295}. Объяснение русских крестьян XIX в. несколько отличалось от предыдущего, но точно так же подчеркивало параллелизм между конем и дневным светилом: «Конская голова есть символ солнца, начинающего появляться над горизонтом, или, по понятию язычников, солнце, рождаясь на свет, потому что при рождении жеребенок прежде всего выставляет на свет свою голову. Таким образом и нарождающееся солнце сначала выставляет на свет свою конскую голову»^{296}. Об устойчивости этого представления свидетельствует и то, что в русских загадках солнце также описывается как жеребенок: «Сивенький жеребчик в дверь не пролезет»^{297}. В свете уже отмеченной солярной природы «двоеверного» Егория весьма показательно, что в ряде мест посвященный этому святому день воспринимался именно как лошадиный праздник: «.. Ягорий празнуеца как лошадиный празник: jon ведь верьхом на лошади змея погубил. И до сих пор, а этот день всих лошадей сгоняютъ к церкве, выносятъ образ Георгия Победоносца, обходят с jим вокруг лошадей и крапять святой водой»^{298}. Приводимое здесь объясните является явно вторичным, пытающимся объяснить связь между данным святым и лошадьми в условиях, когда солярная природа как коня, так и Егория стала уже забываться. Выше уже приводилась мифологема о том, что солнце едет по небу на конях, а в Древней Руси амулеты в виде коней: украшались солярным орнаментом, однозначно указывавшее на солнечную природу этих животных. Как мы видим, на одном таком коньке-амулете нанесено семь кружков, что соответствует семи дням недели. Стоит отмстить, что у всех трех частей славянства полностью совпадают представления и о масти коня, на котором ездили солярные персонажи. О белом коне Святовита западных славян было уже сказано выше. В русских заговорах неоднократно подчеркивается, что Егорий ездит именно на белом коне: «Егорий храбрый, садись на белого коня!» или «Егорий храбрый на белом коне булатным копьем подпирается»^{299}. Аналогичные представления встречаются нам и в украинском заговоре, где данный цвет соотносится не только с конем, но и со святым: «Ехав Юрий на белом коне, белы губы, белы зубы, сам белый, в беле одягся, белым подперцався»^{300}. Предшествовавший «двоеверному» Егорию-Юрию языческий Ярила опять-таки ездит на белом коне согласно бытовавшим еще в XIX в. у белоруссов представлениям: «Белоруссы представляют себе «Ярылу» молодым, красивым, разъезжающим на белом коне, в белой мантии, с венком из цветов на голове; в правой руке он держит человеческую голову, а в левой — маленький снопик ржаных колосьев»^{301}. Обратившись к южнославянскому ареалу, мы увидим, что хорваты представляли себе солнце молодым воином на белом коне, а, согласно представлениям сербов, дневное светило также ездит на белых лошадях^{302}.