Культ свободы: этика и общество будущего

Так, разрушение альтруизма и ограничение области действия морали все более узким кругом людей, привели к тому, что эгоизм стал выплескиваться на посторонних. Торговля стала новым видом войны – и с самого начала ее развитие шло рука об руку с разбоем, причем частенько вовлекавшим властные верхи. То, что сейчас мы называем "преступность" вовсе не считалось нарушением законов. Таких законов просто не было. Грабеж считался делом правильным. Рыцари-разбойники и благородные пираты – идеализация духа насилия над незнакомыми людьми, не врагами и не чужаками. Еще хуже дело обстояло с дальними походами, экспедициями за море, с покорением слабых. Торговые и купеческие дома мало отличались от бандитских гнезд, а торговые экспедиции – от вооруженных набегов.

Но если дальняя торговля опиралась больше на риск, и соответственно насилие, внутренняя на первых порах являла собой надежду на лучший исход. Она способствовала созданию длительных связей и поощряла выстраивание доверительных отношений, которые и явились провозвестником новой, деловой этики – честности, пунктуальности, надежности, порядочности. Иначе и не могло быть – как можно постоянно обманывать тех с кем регулярно имеешь дело? Как возможен договор без доверия?

Потом конечно нажива взяла верх, но сначала торговец придерживался норм – слишком многое держалось на честном слове, на репутации, торговля еще была личным делом. Почему же все опять испортилось? Да все по той же причине – расхождение морали и этики. Мотивом торговли был тот же эгоизм, а верность слову и прочие торговые добродетели рассматривались лишь как правильная стратегия успеха. И, соответственно, как только в торговлю включились обезличенные массы, стала возможной массовая спекуляция и массовая неэтичность, а доверие за ненадобностью сменилось опорой на ловкость стряпчих. Тем не менее, фальшивая благопристойность и напускная моральность коммерческой психологии, при всей своей вероятной порочной лицемерности, была шагом в правильном направлении – к истинной честности. Как первая "торговля" еще была не торговлей а обменом дарами, так и первая истинная торговля еще не была погоней за выгодой. Само богатство еще рассматривалось как средство к получению статуса, уважения, независимости. Богатство еще не стало самоцелью. Более того, само богатство приносило радость только если сочеталось с чистой совестью.

Повсеместное распространение торговой психологии способствовало дальнейшему размыванию родового альтруизма и коллективных структур – эгоизм тяготеет к "я", раздувает его значимость и значение. Если ведение войны возможно только сообща, торговля – куда индивидуальнее. И значит, несмотря на наше отвращение, надо признать, что исторические процессы шли в сторону личности, освобождая ее от давления коллектива, который все больше и больше начинал ограничиваться семьей, что, в свою очередь, вело к дальнейшему росту числа посторонних и расширению публичной сферы.

– Моральные тенденции

Если теперь попробовать изобразить моральный профиль какого-нибудь типичного представителя нового коллектива в какой-то момент времени, то получится рис. 1.5. На нем отчетливо просматривается начавшееся размежевание морали и этики. Первая тяготеет влево, к своим, вторая – к центру.

Ломаная будучи "типичной" скрывает, однако, факт возросшего разнообразия людей, углубления их индивидуальности. Чем больше свободы, тем сильнее отличаются люди друг от друга. Можно предположить, что борьба разума с животной природой гомо-сапиенса с самого начала представляла собой ряд и побед, и поражений. С одной стороны, разум укреплялся, искал новые, интересные цели и роли. С другой, силы эволюции, получив в свое распоряжение благоприятные общественные условия, продолжали детерминированно плодить массы серых рациональных животных, внешне неотличимых от разумного человека, но по прежнему склонных к насилию. Их мозг прочно застрял на стадии коллектива-организма, отчего с нашей сегодняшней точки зрения поведение массы предсказуемо напоминает стадо. В результате постепенно росло интеллектуальное и количественное расслоение людей – в то время как немногие лучшие, творческие и мыслящие, искали пути к свободе, остальные только пассивно следовали, подчиняясь силам. Источник проблемы в том, что разум не способен размножаться. Напротив, чем больше он поглощен своими творческими задачами, тем меньше внимания он уделяет размножению. Размножение остается по большей части бессмысленным, биологическим процессом, фактически – демографическим насилием.