Культ

Мужчина в школе вообще редкость. В «единице», например, до начала этого учебного года единственным представителем сильного пола являлся учитель физкультуры, бывший мичман военно-морского флота: лет семидесяти с небольшим, краснолицый, седой, без трех пальцев на одной руке и ростом на полголовы ниже Крупской – а она уж точно не из долговязых моделей. И тут такое явление: из Петербурга, преподаватель университета, кандидат наук. Разумеется, Крупская ответила восторженным и быстрым согласием на его вопрос о работе, едва взглянув на документы, но даже и без научной степени и преподавательского опыта – черт, даже без диплома о высшем образовании! – она бы приняла его к себе в школу без раздумий. Аркадий Леонидович был настоящим мужчиной, высоким, сильным, спокойным, с фактурной внешностью, брутальности которой придавала бритая налысо голова, – при взгляде на него кончики пальцев у Крупской холодели, а внизу живота разливался влажный жар. То, что он жил с какой-то там девицей, Светлану Николаевну нисколько не смущало. Она видела их вместе пару раз в городе, летом: ничего особенного, маленькая, темненькая, носатенькая, висела на руке у Аркадия Леонидовича, как девочка, вышедшая на прогулку с отцом. О том, что она может конкурировать с обаянием и харизмой настоящей женщины, к тому же умной, тонкой и образованной, и речи не шло. На два летних месяца Светлана Николаевна выпустила нового историка из виду, но с сентября взялась за дело. Для начала она провела профилактику возможной конкуренции: Светлана Николаевна была уверена, что не только ее бросает при виде Аркадия Леонидовича в жар и в холод. Она специально то и дело останавливала его посреди коридора, подолгу беседуя на виду у всех и нарочито громко смеясь; как бы в шутку, по-дружески, брала под руку, когда вместе с ним шла в столовую, часто приглашала к себе в кабинет, а в разговорах с такими же одинокими, как и сама Крупская, коллегами, то и дело вставляла «мы с Аркадием обсуждали…», «мы с Аркадием говорили о…», «мы с Аркадием собираемся…», чтобы ни у кого не оставалось сомнений – она с историком – это «мы». И пусть только кто сунется. В итоге другие учителя предпочитали здороваться с Аркадием Леонидовичем издали и не подходить на расстояние вытянутой руки. Сама же Светлана Николаевна, напротив, расстояния как могла сокращала, игнорируя всякие представления о личном пространстве: при каждом удобном случае касалась историка то грудью, то бедром, будто невзначай, увлекшись беседой, брала за руку, клала ладонь на плечо – пока, впрочем, безрезультатно. Это ее не огорчало, напротив, только укрепляло в решимости и в осознании верности выбора: настоящий мужчина не станет при первых же знаках внимания хватать за задницу и тащить в темный угол; за него нужно побороться. Вот она и боролась.

Естественно, что при таком положении дел раньше времени созревшая Лиля Скворцова бесила особенно сильно. Да, кроме нее в школе было немало смазливых девчонок – старшая Зотова, например, со своими подружками – но все они были тонконогими вертихвостками, привлекательными разве что для своих сверстников да для заезжих педофилов, а не для взрослых, нормальных мужчин. А в Скворцовой было что-то такое, что нравится именно мужикам, и терпеть это было нельзя. Мало ли что, в самом деле. Выставит свои бессовестные сиськи, тряхнет рыжими волосами, стрельнет карим, чуть скошенным глазом – и испортит Крупской игру. Ну да ладно, придумается что-нибудь. Можно, например, вызвать папу и сказать, что школьный охранник жалуется на домогательства. Или еще лучше: поссорить с дочкой мэра, старшей Глотовой из одиннадцатого класса. «Ирочка, а какие у тебя отношения с Лилей Скворцовой? Хорошие? Так странно, я вот тоже думала, что вы дружите, а она про тебя сказала, что…» И пусть разбираются. А еще можно было бы…

В дверь постучали. Крупская быстро одернула блузку, расстегнула на ней пару пуговиц, чуть приподняла длинную юбку, поправила легкий цикломеновый шарфик на шее и нежно пропела:

– Войдите!

– Добрый день, Светлана.

Какой все-таки мужик красивый: в костюме всегда, широкоплечий такой – в маленьким кабинете даже как будто стало темнее, уютнее и теплей.

– Аркадий, привет! – Крупская улыбнулась самой обаятельной из своих улыбок. – Садись. Ты же не спешишь никуда?

Историк покачал головой и присел на скрипнувший стул.

– Слушай, мы теперь без математика остались…

– Да. Жуткая история. Очень жаль мальчишку.

Светлана Николаевна изобразила на лице сочувствие.

– Ужас, просто ужас. Я весь день себе места не нахожу, такое несчастье, такая беда…

Она скосила глаза: Аркадий Леонидович молча смотрел на нее, ожидая продолжения разговора.

– Так вот, – сказала она, быстро закончив скорбеть, – сможешь сегодня заместить математику у седьмого класса? У тебя как раз нет шестого урока, а мне поставить некого.

– Да, без проблем, – согласился историк.