Култи (ЛП)

— Для меня, да. — Я пожала плечами. — Ты, по меньшей мере, раз пять за каждую тренировку выглядишь так, будто готов придушить одну из нас, и это когда ты молчишь. А когда начинаешь говорить, складывается впечатление, что, если бы ты был уверен, что тебе сойдет это с рук, ты сжег бы нас всех в адском огне.

Когда он ни с чем не согласился и не стал ничего отрицать, я моргнула.

— Я права или я права?

Он пробормотал что-то вроде «ты права», но это было сказано так тихо, что я не была уверена, действительно ли он сказал это. Тот факт, что он избегал моего взгляда, говорил о многом. Это заставило меня ухмыльнуться.

— Тогда зачем ты это делаешь? Я уверена, что они не платят тебе и четверти той суммы, которую заплатила бы любая из европейских мужских команд. Я уверена, что мужская лига заплатила бы намного больше. Но вместо этого ты здесь. Почему?

Немец молчал.

Мне показалось, что прошло несколько часов, а он так ничего и не сказал.

Честно говоря, это было действительно обидно. Чем дольше он молчал, тем больше это ранило мои чувства. Я не спрашивала у него номер банковского счета, не просила его чертову почку. Я взяла его с собой к семье, привела в свой дом, рассказала ему о своем дедушке, а он не смог ответить ни на один личный вопрос? Я с самого начала понимала, что у него серьезные проблемы с доверием, и не могла сказать, что виню его. Мой брат всегда избегал людей, которых не знал. Никогда не знаешь, кто действительно тебе друг, а кто нет.

Но… Наверное, я думала, что мы это уже прошли.

Я проглотила разочарование и отвернулась, подвинувшись вперед на диване, чтобы встать.

— Я собираюсь сделать попкорн, хочешь немного?

— Нет.

Отведя взгляд, я встала и направилась на кухню. Вытащила кастрюлю, поставила ее на плиту и зажгла конфорку. Взяв свою огромную бутылку с кокосовым маслом и пакетик с зернами, я попыталась подавить то чувство, которое возникло в моей груди, поскольку оно мне не понравилось.

Он не доверял мне. С другой стороны, какого черта я ожидала? В конце концов, все, что я узнала о нем, выдавалось мне по каплям. Крошечные, крошечные капельки.

Едва я положила немного масла в нагретую кастрюлю, как почувствовала, что Култи стоит у меня за спиной. Я не обернулась, даже когда он подошел так близко, что я не могла бы сделать шаг назад, не коснувшись его. Молчание Немца было невероятно типичным, и мне тоже не хотелось ничего говорить. Я зачерпнула несколько столовых ложек зерен попкорна и кинула в кастрюлю, закрыла крышку, хлопнув ею сильнее, чем нужно.

— Сал, — произнес он мое имя тем ровным тоном, в котором чувствовался легкий акцент.

Не сводя взгляда с кастрюли, я открыла крышку, чтобы выпустить пар, и спросила:

— Ты в итоге захотел немного?

Он прикоснулся к моему обнаженному плечу кончиками пальцев. Но я по-прежнему не оборачивалась. Я еще раз сильно встряхнула кастрюльку, но его пальцы не покинули меня, они просто сдвинулись дальше по моему плечу, пока не оказались ближе к моей шее.

— Если хочешь, можешь взять первую партию.

— Повернись, — попросил он.

Я попыталась стряхнуть его пальцы.

— Мне нужно следить, чтобы не сгорело, Култи.

Немец тут же опустил руку.

— Повернись, Сал, — сказал он решительно.

— Подожди минутку, пожалуйста. — Еще раз сильно встряхнув кастрюлю, я открыла крышку.

Немец протянул руку и повернул ручку на плите.

— Нет. Поговори со мной. — Я осторожно обхватила пальцами длинную ручку духовки и сделала глубокий вдох, чтобы скрыть свое разочарование.

— Несколько минут назад ты сказала, что не выходишь из себя, — напомнил он мне, что только усугубило ситуацию.

— Я не злюсь, — огрызнулась я слишком быстро.

— Нет?

— Нет.

Он издал звук, который мог бы быть насмешкой, если бы я думала, что Немец способен издавать такие звуки.

— Ты назвала меня Култи.

Я сильнее сжала пальцами ручку духовки.

— Это твое имя.

— Повернись, — приказал он.

Я подняла глаза к потолку и попросила о терпении. Большом, большом терпении.

К черту все это. К сожалению, никто, казалось, не ответил на мою молитву.

— Я не сержусь на тебя, хорошо? Я просто подумала… — Я вздохнула. — Послушай, это не имеет значения. Клянусь, что не злюсь. Ты не обязан говорить мне то, чего не хочешь. Прости, что спросила.

Он не ответил.

Конечно, нет, черт возьми.

Хорошо. Хорошо.

Терпение. Терпение.

— Я занял эту должность, потому что должен был, — сказал он тем низким голосом, который я сотни раз слышала по телевизору. — Я почти год ничего не делал, кроме того, что чуть не разрушил свою жизнь, и мой менеджер сказала, что мне нужно выйти на работу. Я должен был заняться чем-то, лучше чем-то позитивным, после истории с моим пьянством. — Две теплые руки, которые могли принадлежать только ему, накрыли мои плечи. — Существует не так много вещей, из которых я мог выбрать…

— Это потому, что ты больше не хочешь быть в центре внимания? — спросила я, вспомнив наш недавний разговор.

Он утвердительно хмыкнул.