Читаем Культя полностью

У него опять меняется настроение, ето у него часто бывает, от печали до радости - один миг. Ето памятка с тех пор, как он пил - он жутко эмоционален. Правда, разница есть - теперь он умеет с етим справляться. Прогресс, типа.

– По-мо, он деревянный, - говорит он. - Кончатся дрова, кинешь его в печку, братан.

Я смеюсь.

– Куда ты сейчас?

– В магазин, за табаком. Ну и хлеба, яиц там.

– Опять гренки к чаю?

– Угу, как обычно. И чуток коричневого соуса. Я к те, может, загляну попозже? В картишки перекинемся?

– Да, замечательно. Около восьми.

– Я тада еще овсяного печенья возьму. В восемь.

– Заметано. И пасиб за руку.

Он ухмыляется, хлопает меня по плечу, и мы расходимся в разные стороны. Теперь лишнюю тяжесть тащить домой, но хоть недалеко осталось, всего несколько минут. Уличные фонари жужжат и мигают над головой, я направляюсь к Пен-ир-Ангору и вижу скворца на перилах моста, просто так сидит, крылья сложил, и глядит на меня, склонив голову набок, словно уже какое-то время за мной наблюдает. Ага. Очень мило. Небось удивляется, чё ето я не похож на других человеков, почему у мя одна рука снимается. Тихо щелкаю языком, он чирикает в ответ и упархивает прочь, кренясь по ветру. Небось, к причалу, где ночуют прочие скворцы. Их сейчас можно увидеть, в сумерки, типа, они целыми тучами летают над городом. Жутко шумят, под причалом, типа - какофония. Просто классно стоять там в птичьем гаме. Только зонтик надо, а то уйдешь обгаженный.

Птица громкоголосая, уверенная, кто-то даже скажет - нахальная, вышагивает вперевалку. Живучий, распространенный вид, компанейский, собираются огромными стаями, кроме брачного сезона, особенно в излюбленных местах для ночевки. Спина глянцево-черная, на перьях крыла - коричневая кайма. Брюшко и грудь летом тоже глянцево-черные, а зимой - белые в крапинку, а красные ноги и желтый клюв цвета по сезону не меняют. По короткому хвосту и заостренным крыльям легко узнать в полете силуэт

скворца. Сквор…

…ца.

Глядел на меня, надо же. Смешной засранец. Интересно, чего такое происходит в его тупой оперенной головешке.

Последний рывок; доставить домой покупки и ету дурацкую фальшивую руку и себя самого, пока не пошел дождь и не похолодало. И к тому времени, как начнут падать капли, уже сидеть у камина и ужинать. Последний рывок.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза