Культивируй. Побеждай

— Ну, возможно… Кстати! Видел рекламу на щитах и по телевизору — «супергероев» призывают вступить в молодежную организацию, называется «Дружина». Причем призывают столь явно и рисуют столь хорошие условия, что в них поверит только полный дурак или инфантил.

— Если делают, значит, кто-то идет. Пропаганда работает тем больше, чем больше ее льют народу в уши.

Фигурки с забинтованным человечком в качестве логотипа «Дружины» работали более чем прекрасно — заходя на сайт организации я видел в списке завербованных все новые и новые имена и прозвища людей, которые решили сохранить свою личность в тайне от общественности.

— Говорят, в Красноярск привозят контрактников и срочников, даже воевавших везут. В городе открывают еще две военные части.

— Надеются пробудить? — тоскливо спросил я.

Только вояк в том мире и не хватало. Может, идейный торговец подумал бы о прибыли и о новых покупателях, которым можно продать больше еды, но я бы лучше обошелся без новых людей на своих теплых и ламповых островах.

— Верно. По статистике чаще пробуждаются люди от шестнадцати до двадцати пяти. А срочники связаны с семьями, которые находятся за сотни и тысячи километров, и ограничены присягой. Идеальные солдаты. Днем они никуда не сбегут, да и ночью будут добывать ресурсы и сливать какому-нибудь товарищу прапорщику по ту сторону сна. Кстати, если не ошибаюсь, то в одну из этих частей можем попасть и мы. Отсрочка от армии действует только до осени, а дальше…

Олег продолжать не стал, но и сказанного хватило, чтобы мое поначалу хорошее настроение стало не таким уж хорошим.

Последнее, чего я ожидал за сегодняшний день — это звонка отца.

— Да? — настороженно спросил я.

— Привет, Артур.

Голос отца звучал неловко — видимо, он тоже отвык разговаривать со мной. Хоть в чём-то мы схожи.

— Привет. Что-то случилось?

— Нет, у нас все в порядке. А ты как? Все хотел тебе позвонить, да не выдавалось случая.

Фраза про «не выдавалось случая» ещё могла сработать во времена дисковых телефонов, которые стояли далеко не в каждой квартире, и для звонка нужно было бежать к соседям. Но во времена мобильных…

Хотя, тут я уже придираюсь. Я тоже нечасто звоню отцу.

— Я тоже хорошо. Работаю в мастерской, живу. Э-э… Питаюсь хорошо.

Господи, что я несу? Почему разговоры с родителями у меня обязательно происходят так неловко?

— Это хорошо, что все хорошо, — отец от меня не отстаёт, столь же красноречив. — Ты уже подал документы в колледж или ВУЗ?

— Что?

Эта фраза звучало настолько далеко от жизни, который я живу сейчас, что я даже не сразу понял, о чём речь.

— Колледж, или ВУЗ, — терпеливо повторил отец. — В последнее время в городе творится черте-что, вот я и подумал, что стоит переехать в Иркутск. Знаешь, Байкал, экология.

— Байкал, экология, ага… — подтвердил я, чувствуя себя попугаем: как по словарному запасу, так и по интеллекту.

— Вот, и хотел узнать у тебя, успел ли ты подать документы? Может, тоже желаешь переехать в городок поспокойнее?

— Не, я останусь, — твёрдо сказал я. Какое «уехать», если на Красноярск у меня две жизни завязаны, что в этой реальности, что в мире островов?

— Тут опасно.

Хорошо, что отец это понимает. Но вряд ли в городе найдётся нечто, что по уровню опасности превзойдет меня в облике. Но говорить родителю такое я, конечно же, не стал. Мы потратили ещё пару минут на неловкий разговор и попрощались.

Приёмная комиссия началась седьмого числа и заканчивалась двадцатого, но поступать я не планировал. Если бы не отец, я бы даже не вспомнил про учебу. Зачем вообще учиться, если у меня на съемной квартире лежит горка золотых монет, и я все еще не знаю, как безопасно их сбыть? Ну не пойду я в ломбард, продавать монеты по цене лома. Со скупщиками еще сложнее — там и слежка наверняка будет, как в прошлый раз, и сопутствующие проблемы. А может, там уже и полиция дежурит.

Забавно, что я продолжал таскать золотые монеты в этот мир, не зная, как реализовать все это золото. Без шуток, еще немного, и я буду, как тот самый полковник из новостей, который купил для денег квартиру.

Благо, сейчас у меня денег хватает.

С помощью автозагара я более-менее привел свой внешний вид в порядок. Меня не останавливали на улице, когда я выходил без неприметности, так что в группе я выделяться не буду. По крайней мере, надеюсь на это.

А сейчас я ехал на набережную — хотел пройтись по берегу Енисея, попытаться отыскать других искателей и закрыться уже от их поиска. Как я понял, незаметность качалась бешеными темпами в толпе, или когда на тебя обращает внимание наделенный силой человек или монстр.

День был солнечным. По дороге от остановки я встретил парочку мамочек с колясками, весело щебечущих о чем-то своем. Женщины будто не замечали оборотной стороны этого города.

А оборотная сторона была повсюду. Глаз цеплялся за опущенные жестяные «шторки» на окнах магазинов, за многочисленные таблички «мы закрыты». Двухэтажный кирпичный магазин с туристическим снаряжением, похожий на миниатюрный замок, красовался разбитым стеклом на втором этаже.