Культовый Питер

В другие времена нравы несколько изменились. Именно тут, в Доме офицеров, по «ленинградскому делу» в 1947 году судили руководителей Ленинграда — Попкова, Кузнецова и их помощников. Многое сплелось в «ленинградском деле», и одна из его составляющих — постоянная ненависть Сталина к «слишком независимому» нашему городу. Что важно, именно подсудимые сделали так много в блокаду, руководили обороной, потом восстанавливали город. Судить таких людей было весьма неблагородно — но об этом понятии в те времена вспоминали лишь как о «пережитке». Много было ужасного в этом процессе. Так, в момент совершения приписываемых подсудимым преступлений смертная казнь была отменена. Разрешена она была специальным указом в конце суда и преподнесена обвиняемым как страшный «подарок». Как известно, к прошлому новые законы применяться не могут — но тут «сделали исключение». Осужденных расстреляли буквально через несколько часов — совсем недалеко, в Большом доме.

Ближе к Невскому по Литейному идут обычные доходные дома. Но какие в них жили люди!

КУЛЬТОВАЯ ЛИЧНОСТЬ: НЕКРАСОВ

На углу Литейного и бывшей Бассейной стоит небольшой трехэтажный «дом Краевского». Весь второй этаж в нем занимала (и теперь занимает) квартира Некрасова. Нет в России другого поэта, который бы так горько и полно рассказал о жизни бедного люда.

О горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стоял
На берегу родной реки
И в первый раз ее назвал
Рекою рабства и тоски!..

И в то же время никто так не показал силу и красоту нашего народа.

Да не робей за отчизну любезную...
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Вынесет все, что Господь ни пошлет!

У его поэзии истинно народная душа — не зря многие его стихи стали любимыми народными песнями — «Что ты жадно глядишь на дорогу?», «Коробейники». Никто не заставляет петь эти песни — они сами поются. Всю жизнь он был на стороне бедных и угнетенных, бичевал помещиков и фабрикантов, обманывающих и истязающих русский народ. Даже на Бога замахнулся!

Работаешь один,
А чуть работа кончена,
Гладишь, стоят три дольщика:
Бог, царь и господин!

Он жил в этом доме шестидесятые годы XIX века, когда накалялись революционные настроения, когда все больше места в истории взамен дворян занимали разночинцы, жаждущие равноправия и перемен. Некрасов выпускал здесь самый радикальный журнал своего времени. Он получал неоднократные предупреждения о недопустимости публикаций, призывающих к борьбе с правящим классом, с существующим строем, и в конце концов, после покушения Каракозова на Александра II, журнал «Современник» был закрыт. Некрасов всегда был на примете у полиции, особенно из-за дружбы и сотрудничества с опальными Белинским и Чернышевским.

Он, глядя из своего окна через Литейный на подъезд знатного вельможи напротив, написал горестные «Размышления у парадного подъезда» о бесправных крестьянах-просителях, изгнанных из этого подъезда швейцаром. Стихи его навсегда ложатся в память и душу. До сих пор мы говорим о несправедливо обиженных словами Некрасова: «И пошли они, солнцем палимы».

И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: «Суди его бог!»,
Разводя безнадежно руками,
И покуда я видеть их мог,
С непокрытыми шли головами...

На его похоронах плакали крестьяне, рабочие, он был истинно народным поэтом. Был, как писали в газетах, «весь штаб русской революции». На гроб был возложен венок с надписью «От социалистов».