Культура древнего Рима. Том 1

Воинские части, сельские поселения, города, наиболее тесно связанные с ветеранами и новыми собственниками, усиленно воздавали культ богу римской мощи Юпитеру Капитолийскому и Капитолийской троице, приносили обеты и дары во здравие императора и его «божественного дома», чтили и других римских богов. Но те приобретают своеобразную интерпретацию. На Рейне и в некоторых районах Галлии большое распространение получают статуи, обычно именуемые «Юпитер со змееногим гигантом». Бог изображался в виде помещенного на колонне всадника, попирающего выходящее из земли змееногое существо (обычно мужчину, реже женщину). На цоколе колонны имелись рельефные изображения других богов — большей частью членов Капитолийской троицы, а также Геракла, Меркурия, богов сезонов и дней, связанных с упоминавшимся выше культом времени, с символикой циклов смены веков, смерти и возрождения. Иконография памятников восходила к гигантомахии с соответственными добавлениями. Интерпретируются они в современной литературе по-разному — видимо, их авторы могли вкладывать в них разное содержание: победа небесного над земным, духа над плотью, бессмертия над смертью, и более конкретно — победа отождествлявшихся с олимпийцами императоров над восставшими «сынами земли» (обычное в то время наименование крестьян) — багаудами или римлян над варварами. Культ «Юпитера со змееногим гигантом» восходит, как полагают, к доримским верованиям. В святилище IV–II вв. до н. э., раскопанном в Энтремоне, вблизи Секстиевых Акв, были найдены статуи героизированных вождей, одна из них конная, с молнией, держит руку на маске или отрубленной голове, что, по мнению Ф. Бенуа, свидетельствует о культе сливавшегося с богом молнии и грозы обожествленного вождя как победителя[119]. На галльских монетах встречаются изображения коней с человеческими лицами, поддерживаемых выходящей из земли фигурой; известны и другие сходные изображения ранних времен[120]. Очень большую роль у кельтских и германских племен играл культ колонны, впоследствии связывавшейся иногда с Меркурием или Юпитером (CIL, VII, 10(39, 1070; Buecheler, № 277), но обычно стоявшей в центре поселения как символ его священного дерева. Во время христианизации крестьяне особенно протестовали против уничтожения таких сельских священных деревьев и колонн. Малозаметные раньше, эти верования, усложненные римским влиянием, выходят на поверхность, когда меняется характер господствующего класса.

Если не по иконографии, то по духу к группе «Юпитера со змееногим гигантом» близки современные ей изображения уже упоминавшегося «дунайского всадника» и «фракийского всадника». Последний, иконография которого восходит к греческим изображениям героизированного покойника, представал обычно в виде охотника, сражающего кабана. «Дунайские всадники» нередко попирали распростертую человеческую фигуру (иногда она появляется и на рельефах фракийского всадника). Сходным образом в виде всадников, охотников и победителей изображались боги и императоры в Малой Азии, и такие же рельефы часты на надгробных стелах солдат, попирающих врагов — варваров. «Фракийский всадник» чаще всего именовался «Героем», но мог также носить имя любого из почитавшихся во Фракии греческих богов. И здесь также убиваемый кабан или попираемая человеческая фигура символизировали побежденное богом зло в любой его интерпретации. По всей вероятности, во всех подобных памятниках отражались реминисценции древних племенных культов обожествленных вождей и богов, которых, как и вождей, представляли себе сражающимися на конях победителями. Они продолжали жить под покровом романизации. Например, в Испании, где, как уже упоминалось, также до римского завоевания существовал культ героизированных вождей, изображавшихся на конях со щитами и мечами, обозначавшими число их побед, уже в римское время представитель местной знатной семьи Семпрониев Фест на его надгробной стеле был изображен на коне, вооруженный копьем, нацеленным в зверя, и в сопровождении пешего охотника со щитом; в эпитафиях же нередко отмечалось, что покойный был выдающимся охотником (CIL, II, 2314, 2335, 6338), так как охота сохраняла сакральное, ритуальное значение.

Когда с выдвижением повой знати такие верования распространяются или, вернее, получают свое выражение в дошедших до нас памятниках, старые локально ограниченные боги приобретают характер космических, могучих божеств, победителей зла, выступают гарантами бессмертия, иногда, как «дунайские всадники», богами более или менее сложных мистерий, испытывают влияние митраизма и других распространенных в той же среде культов и связанного с ними мировоззрения.

Так распадение общинных связей вело к изменениям в представлениях о божестве у лиц, принадлежавших к разным общественным слоям, будь то скромный поклонник Онуавы, или вышедший из той же среды военачальник и крупный землевладелец. Даже император Галерий, по словам Лактанция, боялся каких-то горных богов своей родной Дакии (Lact. De mort, pers., 27), очевидно, приписывая им мировое могущество.