Культура древнего Рима. В двух томах. Том 1

Воздействие религии, ставшей краеугольным камнем официальной идеологии, не могло быть тогда подорвано ни доводами Секста Эмпирика, ни насмешками Лукиана, тем более, что его представлявшие в карикатурном виде богов сочинения, относились к «религии поэтов», а не к «гражданской религии», поэты же никогда не стеснялись представлять богов со всеми человеческими слабостями, начиная с «Амфитриона» Плавта, поставленного как раз тогда, когда, по свидетельству Полибия, вся жизнь римлян была пронизана почитанием богов. А издевательства Лукиана над всякими суевериями шли в общем русле исконно проводившегося греками и римлянами различия между religio и superstitio (см., например: Plut. De superstitione).

Религиозные искания становятся все более интенсивными. Все возрастающую роль играют всякого рода мистерии, тесно переплетавшиеся с откровениями, будто бы непосредственно получаемыми от божества. Мистерии не были, как мы помним, чем-то новым. С конца Республики и в эпоху Империи большой популярностью среди состоятельных и более или менее образованных людей пользовались мистерии Диониса, о сущности которых можно только догадываться[113]. Они были свободны от крайностей вакханалий, хотя, возможно, в разных местах носили разный характер. Большое значение для посвященных имела идея очищения посвящаемого, разные пифагорейские и орфические спекуляции, символические толкования мифов о рождении Диониса, о его гибели и воскресении, о его тождестве с его отцом Зевсом-Юпитером и его грядущем царстве. Существовали также мистерии Эскулапа (Apul. Apol., 55). К этим традиционным мистериям прибавился ряд других: Исиды и Осириса, Кибелы, Митры, а также менее известные, учреждавшиеся каким-либо проповедником того или иного культа. Благодаря лукиановскому «Александру, или Лжепророку» мы знаем историю возникновения таких мистерий, посвященных Гликону, сыну или новому воплощению Эскулапа, представленному большим змеем. Судя по нескольким найденным на Дунае посвящениям Гликону и Александру (CIL, III, 1021, 1022, 8238)r они здесь приобрели некоторую известность. На Дунае же, в Паннонии и Дакии, в это время распространяется культ так называемого Дунайского всадника. Его памятники — металлические и глиняные таблички с изображением одного или двух всадников, богини, змей, рыб, солнца, луны, деревьев, шкур и голов баранов, мистов, приносящих жертвы или сидящих за общей трапезой, анэпиграфны, и о смысле изображений можно только гадать. Но несомненно, что они относились к мистериям, в которых важную роль играло жертвоприношение барана (криоболии) и очищение верующих его кровью, в них находила отражение идея борьбы со злом, приобщения к надзвездным сферам. Видимо, существовали и мистерии других богов: из ряда сел и городов происходят надписи посвященных (consacrani), хотя и неизвестно, с каким божеством они были связаны.

Часто мистерии подразделяют на связанные с умирающими и воскресающими богами растительности (Осирис, Аттис, Адонис и т. п.) и с астральными божествами (Митра, Солнце). Но, возможно, их допустимо также подразделить на мистерии, имевшие целью обеспечить индивидуальное спасение на этом и том свете посвящаемых, и на мистерии, связанные, кроме того, и с некими общими эсхатологическими чаяниями. К последним можно, видимо, в какой-то мере отнести мистерии Диониса и мистерии Митры. Митра рассматривался как посредник между высшим божеством, бесконечным временем Кроносом-Сатурном, Эйоном и людьми. Он родился из скалы, и поклониться ему пришли пастухи. Он совершил ряд чудес и подвигов, из которых главным был бой с быком (обычное изображение Митры как победителя быка — таврохтона), из чьего тела он сотворил мир. В битве ему помогали различные существа, также пользовавшиеся почетом у верующих. Сперва Митра вступил в конфликт с Солнцем, по затем они примирились за общей трапезой. Главную миссию Митры усматривали в борьбе со злым началом, соответствующим иранскому противнику Ормузда — Ариману. В конце мира, когда сумма добра перевесит сумму зла, Митра должен возвратиться на землю, окончательно победить зло и установить всеобщее царство добра и счастья. Верующие своим поведением и соблюдением моральных норм и прочих предписаний должны были содействовать быстрейшей победе и пришествию Митры.