Культура древнего Рима. В двух томах. Том 1

Система образования в Риме в общем не отличалась от обычной практики эллинизма. Необходимые знания в грамматике, риторике, математике и музыке абитуриент получал в родном городе, даже небольшие муниципальные города предоставляли своим гражданам такую возможность. Потребность государства в специалистах удовлетворяли врачи, юристы, строители, риторы, военные и гражданские инженеры и другие образованные люди (viri humaniores). Желающие более подробно заниматься теорией должны были совершенствоваться в избранной области в городах, считавшихся центрами средоточения знаний — в Афинах, Смирне, Коринфе, Пергаме или Александрии, куда съезжались со всех концов империи слушать знаменитых философов и других авторитетов в различных областях знаний. В городах имелись также большие хранилища свитков — древние библиотеки. Ученые люди (viri docti или mathematici) в результате обучения не получали никаких официальных подтверждений в «профессиональной пригодности», и прослушанный курс наук не гарантировал им определенного положения в обществе. Система образования была рассчитана не на массы людей, стремящихся приобщиться к одной определенной области науки, а на индивидуума, усовершенствовавшегося в самых разных областях знания, и прежде всего в философии.

Философия постоянно оставалась одной из основных паук античного мира. По словам Сенеки, «постичь природу и самое себя может только философия. Она восходит к началам всех вещей, потом принимается за исследование души, затем разбирает, что такое истина, каковы ее доказательства» (Ep., 90, 27), иными словами «философия исследует весь мир» (Ep., 95, 10).

Представления о целях и задачах научного познания Ранней Римской империи формировались под сильным воздействием идей стоицизма, особенно распространившихся в период становления Империи среди самых различных слоев населения. Стоицизм формулировал свое представление о науке и искусстве, свой идеал мудреца и счастья. Стоическое понимание наук и искусств заметно отразилось в идеологии и общественном сознании римского общества 1 в. Поздние стоики выделяли нравственный аспект в отношениях с действительностью. Вопрос о счастье ставился ими как проблема достоинства человека в системе социальных отношений. Идеал счастья ориентирован на мудреца стоического толка, который видит блаженную жизнь в невозмутимости и спокойствии духа (Sen. Ep., 92, 3).

Римский стоицизм берет начало от представителей Средней стой Панетия и Посидония[136]. Когда Сципион Африканский Младший организовал в Риме литературно-философский кружок, подвинувший римскую публику к изучению эллинистической традиции культуры, он пригласил ведущего стоического философа II и. до н. э. Панетия. Панетий и его ученик Посидоний развили синкретические тенденции стоицизма. Используя системы Платона и Аристотеля, стоики видели в мировой державе римлян осуществление божественного промысла, где жители были космополитами, а различия между Востоком и Западом, греками и варварами, свободными и рабами не имели решающего значения[137]. Посидоний (139—51 гг. до н. э.) сделал многое для восприятия греческой философии в Риме. Уроженец Сирии, он несколько лет провел в Афинах, слушая лекции Панетия, а после его смерти отправился в путешествие по Северному Средиземноморью, посетил Гадес и вдоль побережья Северной Африки добрался до Египта, по пути знакомясь с обычаями, знаниями и культурой этих народов. В конце концов он поселился на Родосе, где и основал собственную школу. В 78 г. к нему приезжал слушать лекции Цицерон. Из произведений Посидония до нас дошли лишь отдельные фрагменты. Кроме философии ou занимался астрономией, математической географией, историей, о чем известно по ссылкам и цитатам из античных авторов.

Пришедшая на смену республиканской форме правления единоличная власть принцепса, a затем императоров переживалась верхушкой римского общества как длительный, болезненный и напряженный процесс. Надежды на возможное возвращение прежних форм правления постепенно исчезли, иллюзии рассеялись. Скрытая и явная сенатская оппозиция существовала в римском обществе еще долго, но уже как бы по инерции. Фактически каждый житель империи независимо от его социального положения стал подданным государства, верховную власть которого воплощал император. Стоики с их проповедью равенства и независимости человека от внешних обстоятельств и отождествлением миссии Рима с божественным благом оказались особенно влиятельными в условиях, когда вопрос о сохранении человеческого достоинства при новом социальном устройстве стал очень остро.