Культура древнего Рима. В двух томах. Том 1

Когда позднее римляне сталкивались с племенами и народами, в той или иной мере сохранившими те же общинные отношения, которые были характерны для первых веков истории Рима, они обнаруживали там религиозные представления, весьма сходные с их собственными более ранними верованиями. Частично сходство связано было со свойственным всем древним народам обожествлением гор, водных источников, лесов, деревьев[83], некоторых животных, иногда антропоморфизированных. Но главной основой сходства была аналогичная социальная психология, обусловленная общинным строем. Общины могли быть кровнородственными или территориальными, и, соответственно, божество могло быть или предком, или покровителем соседств, но во всех случаях оно было неразрывно связано с почитавшим его коллективом, почему боги и богини часто носили имена и эпитеты, производные от названия родов, племен, сел. Такие культы были связаны именно с социальным строем, a не со слабостью эллинизации или романизации. Особенно показательна в этом смысле издавна романизированная долина По, где сохранилось много общин различного тина, почитавших богинь Матерей или Матрон, носивших имена этих общин. Насколько идентично было повсюду отношение общинников к их божествам, показывает сопоставление надписей из района Медиолана и других западных областей, посвящавшихся Matronis et vicanis (например, CLL, V, 5716), с посвящениями из Малой Азии «богу и кометам»[84].

В зависимости от конкретно-исторических условий такие боги могли быть разного тина. У народов, издавна знавших классовое общество и государство, это были повсеместно чтимые боги с эпитетами, произведенными от наименования общины. Такой характер носили, например, боги Малой Азии[85], почитавшиеся в сельских общинах. У племен, стоявших на более ранней стадии эволюции, в основном прослеживаются два варианта: почитание родом, мелким племенем, поселением группы божеств типа Матерей и Матрон с гентильными или локальными эпитетами, иногда вместе с одним, главным божеством общины, кое-где еще носившим название главы или царя туата — Тевтата, Тауторикса (этот вариант особенно распространен в прирейнских областях, кое-где в Галлии и на Дунае), или почитание одного бога данной общины, носившего ее или свое особое имя (этот вариант особенно характерен для районов Испании с многочисленными гентильными общинами[86], отчасти для Британии). Во всех западных провинциях в той или иной мере существовал культ обожествленных умерших царей или вождей, изображавшихся в виде всадников, воинов и охотников. Вряд ли оправдано заметное в литературе последних десятилетий стремление связать коней, a также других священных животных исключительно с царством мертвых. Гораздо убедительнее соображения о связи коня и всадника со сражавшейся верхом родоплеменной знатью, по образу которой изображались Герои и некоторые боги, а также о связи коня с царской властью[87], тем более что там, где вожди сражались на колесницах, колесничими изображались и боги (например, у белгов, не говоря уже о странах древнего Востока). Несомненно, существовали и «культурные герои», хотя нам больше известны аналогичные по своему характеру боги. Первое место среди них занимал общекельтский бог, знаток всех искусств и ремесел — Луг. В Британии известны и боги или «культурные герои» с более частными функциями — Брациак, ведавший пивоварением, Медоций — медом, Рига — пахотой.