Культура древнего Рима. В двух томах. Том 2

Иначе складывалось отношение к трептой в сельских местностях Малой Азии. Правда, эпиграфические памятники свидетельствуют, что это отношение в различных областях сельских местностей Малой Азии не было одинаковым. Так, в деревнях центральной части Фригии (в районе совр. Эскишехира) в отличие от того, что имело место в деревнях западной Малой Азии, наблюдается известная патриархальность отношений между господином и его трептой. Например, жители общин, находившихся в центральных районах, могли возносить просьбы богам вместе со своими домашними рабами, ставили в честь рабов почетные декреты, оставляли им по завещанию определенные суммы денег. В надписи МАМА, V, № 78 Аврелий Марк, сын Ермолая, возносит мольбы Зевсу Бронтонту вместе с Дафном, его θρέψαντο;, и Евтюхом — σύντροφοι Подобное совместное отправление религиозного культа было возможно лишь в том случае, если эти слуги выросли в · доме своего господина. Последний термин подчеркивает данное обстоятельство. Аналогичное явление прослеживается в ряде других фригийских надписей. Гелиодор, сын Филиппа, его жена Апфе, дочь Манемаха, полноправные общинники деревни Ведзаитов, и их вольноотпущенник Филемон ставят совместно почетную надпись в честь богов Зевса Бронтонта и Сотера (МАМА, V, № 151), что также указывает на известную патриархальность отношений между господином и вольноотпущенником, продолжавшим находиться в той же деревне, а может быть, и в том же самом доме, где он жил, будучи рабом. Имели место, например, такие случаи, когда хозяин в честь своего трептоса ставил надгробный памятник (МАМА, IV, № 256, из Йазту Верана).

Это, что называется, «оптимальный» вариант, когда раб вырос в доме господина, всю жизнь ему верно служил и был похоронен с почетом своим хозяином. То же самое можно сказать об Александре и Хрисион, поставивших своей вскормленнице (ιδία θρεψάσττ]) Аффе надгробный памятник (KP, I, № 136).

Хозяева Аффе не поскупились поставить ей красивую мраморную стелу с акротерием, украшенную гирляндами из виноградных лоз. В центре — изображения двух зеркалец, бутылочки, прялки и веретена, пары сандалий, дощечки для ключей — всего, что нужно было, по их мнению, женщине в загробной жизни. Подобное погребение указывает на то, что Аффе, воспитанная в доме Александра и Хрисион, служила им верой и правдой всю жизнь, оставив по себе хорошую память. Надпись, начертанная на памятнике, позволяет сказать, что, вероятно, хозяева Аффе были сами в прошлом рабами, а затем вольноотпущенниками, о чем можно судить по отсутствию патронимикона в их именах. Внешний вид памятника указывает на хорошее имущественное положение этих людей.

О патриархальных отношениях между господином и рабом в ряде внутренних областей Малой Азии свидетельствует и то обстоятельство, что трептой погребали в одной могиле с их хозяевами. Так, Лукия и Фотейн, ее муж, были похоронены в одной могиле с дочерью Рапонилой и ее домашним рабом (МАМА, VI, № 276 — του θρέψαντος αυτής).

В надписи МАМА, IV, № 211 наряду с именами похороненных в могиле родственников упоминаются и погребенные там трептой.

Однако, несмотря на элементы патриархальных отношений в ряде деревень, различие между свободным и несвободным сельским населением отчетливо сохранялось. Более того, если раба отпускали на волю, следы его рабского происхождения сохранялись в течение нескольких поколений. Дети, внуки и даже правнуки вольноотпущенников не имели прав, равных со свободными, на что указывает тот факт, что даже в неофициальных документах, не говоря уже об официальных, вольноотпущенник упоминался без имени отца. Поэтому в деревнях со временем образуется определенная прослойка вольноотпущенников, которые вступают в брак с равными себе по положению женщинами, и эта семья, как и все ее многочисленные родственники, состоит, как правило, из вольноотпущенников (Buresch, № 58). Эти родственники-вольноотпущенники обычно обозначаются в надписях термином οί συνγενής πάντες (Ibid., № 25). Неполноправие этой прослойки способствовало в известной степени ее социальной замкнутости.