Культура Древней и Средневековой Руси

АРХИТЕКТУРА СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ – это не только стены, башни, купола, сходство и различие архитектурных форм и стилей. Архитектура Руси – это целый разнообразнейший мир, в котором отражались прежде всего человеческие чувства и эмоции, переживания и надежды на будущее. Отсутствие на Руси вплоть до XVII в. школьного, схоластического богословия, отсутствие школ как таковых возлагало на русскую архитектуру помимо эстетических задач задачи просветительные, архитектура с исчерпывающей полнотой должна была раскрывать человеку, созерцающему идею, заложенную в ее внешних и внутренних формах без расчета на предварительное знание созерцающего. «Если западный храм делил со схоластикой духовные задачи по выявлению истины, то русский храм был образом полного и всестороннего ее воплощения», – писал С. Аверинцев.

Важно обратить внимание на тот факт, что базиликальный тип храма (принятый на Западе) и крестово-купольный (принятый на Востоке) – это два принципиально разных типа храма не только внешне. Западная базилика представляет собой вытянутый объем, разделенный изнутри двумя рядами колонн на три нефа (прохода). В центре крестово-купольной композиции – купол, барабан которого утвержден на четырех столбах. Отсюда символический «крест» (проход от центральной, западной двери к алтарю и из боковых дверей к центру), который представляет собой общая композиция храма. Таким образом, можно видеть, что в основе западной базилики лежит движение – человек, входя в храм, увлекается вперед его общей вытянутой композицией и ритмом колонн. При этом он не упирается в иконостас (которого нет), а по деамбулаторию (проходу вокруг алтаря) огибает алтарь и возвращается назад, все время находясь в горизонтали, – в храме нет росписей, все скульптуры находятся на уровне движения, человек смотрит перед собой.

Схема крестово-купольного храма

В крестово-купольном храме все иначе. Вошедший в храм, сделав несколько шагов, останавливается под куполом, не будучи чем-либо побуждаем к дальнейшему движению. Продолжает движение только его взгляд, вовлекаясь в бесконечное движение фигур и сюжетов, идущих снизу вверх, по вертикали (направление, недоступное реальному движению). По точному замечанию О. Вульфа, «переход к созерцанию и есть существеннейший момент византийского религиозного познания». То есть западный храм – это воплощенное движение по времени, устремление вперед, поиск нового, активная работа ума, рассудка. Западный храм стремится сохранить, уловить случайное, временное, мгновенное. Восточный – это статика, пауза во времени, в ритме жизни, созерцание, в которое прежде всего вовлечено сердце. Он ориентирован на типическое, вечное, бесконечно существующее.

Любое изменение в общественном сознании, тревога и печаль, радость и ликование немедленно отражались в архитектурных формах храмов, их интерьеров и внешнем убранстве. Поэтому А.М. Панченко говорил о том, что в храмах домонгольской Руси «сияет радость». После первых лет татарского разгрома она угасает, вспыхивает вновь после Куликовской победы и затем сменяется новыми оттенками – тревогой, национальной гордостью, страхом Божиего наказания и радостью обретения вечного блаженства. Архитектура храма навсегда фиксировала в своих чертах внутреннюю жизнь общества.

Свобода от чертежей (если не считать примерных, предварительных набросков), привычка зодчих работать «как мера и глаз укажут», опора только на опыт поколений вносила в любую постройку очень сильное личностное начало, каждый храм нес в себе представление мастера о Боге, окружающем мире, красоте, а если это была светская постройка – его понимание уюта и удобства. Храм не мог быть поставлен без учета окружающего пейзажа, природного окружения, он не выделялся из него, а дополнял природу, символизируя своими формами универсальную соразмерность и гармонию, присущую миру земному и миру небесному.

Древнерусский зодчий черпал законы гармонии не из книг, а из окружающего мира, и именно поэтому в новгородских храмах (как в природе) трудно найти прямую линию – стены неровны, окна порой неправильной формы, трава подступает вплотную к стенам. Именно поэтому стены Московского Кремля красные, башни увенчаны зелеными шатрами – в этих стенах и башнях отразились красноватые, с зеленой кроной сосны, которые когда-то покрывали берега Москвы-реки. Древнерусские храмы, по выражению Д.С. Лихачева, были «как своеобразные маяки, освещающие огромные пространства и осваивающие эти пространства своими массивными формами».