КУЛЬТУРА ДУХА

Таким образом, дело духовника - подготавливать учеников приходить с молитвой, так же как и духовник должен встречать их молитвой; чтобы Бог работал в этих сердцах и творил через моё сердце, в благодати моей хиротонии, хиротессии, в добродетели поиска и молитвы ученика. Ученик куда важнее, нежели духовник. Если сможете растолковать эту духовную тонкость своим ученикам, то они сотворят из вас пророков, и вы поразитесь сами тому, что исходит из ваших уст, - этим я повторяю то, что говорил нам отец Софроний много лет назад.

Во-вторых, вдохновение, но не знаю, что первично, а что вторично. Когда видим беспечную душу, душу теплохладную, то необходимо слово от Бога, которым можем воскресить эту душу, холодную душу, из которой в одно мгновение произойдёт «пламень огненный», подобно Ангелам, Херувимам и Серафимам Божиим. Это опять-таки не человеческое делание. Духовник обладает этой силой, ограниченной всё же отношением и душой - не личностью! - того, кто приходит к нему.

Хотел бы здесь ещё сказать несколько слов об исповеди, уже в связи с подготовкой к ней. Почему часто люди не исповедуются чистосердечно? Гордыня ли, страх или стыд тому причиной? Гордость, с одной стороны, можно отбросить в сторону, в смысле, что гордость - это первейший из наших грехов и последний, от которого мы избавляемся; как говорили величайшие святые, это последний грех, с которым они борются. Гордость вездесуща. Как духовники мы должны распознавать с Божьей помощью, с каким из последствий гордости в первую очередь следует бороться и как.

Но говорю сейчас о стыде и страхе и прихожу к мысли, которой поделился с вами вначале: каким образом Бог дозволяет мне, оказывает мне эту честь или даже терпит, чтобы я, грешный, принял участие в спасительном делании Бога, и отдаёт в мои грешные руки другого грешника, которого я должен спасти? В первую очередь именно потому, что я сам грешен. Что нам сказал Спаситель? «Не судите, да не судимы будете» (Матф.7:1). То есть, как говорят нам Отцы, если судишь кого-то или осуждаешь брата и не каешься, непременно и ты впадёшь в этот же грех рано или поздно. Почему? Я понял это из своего горького опыта и всё-таки радуюсь и благодарю Бога, что понял хоть это: Бог хотел научить меня состраданию. Со-страдание, то есть совместное страдание. Если я грешен, то неужели мне не понятно, что значит быть грешным? Если говорим о стыде и страхе, то неужели мне неведомы стыд и страх? Для этого мне, грешному, следует научаться, и я обладаю всеми элементами для понимания здесь того, что есть грех. В этом состоит тайна мудрости!

Существует то, что мы могли бы назвать святым «мастерством», не сплетённое злым произволением лукавства, но особой духовнической нежностью к грешной душе, которая как образ Божий ищет спасения. Необходимо такое мастерство, чтобы грехом грех разрушить, так же как и Спаситель не жизнью победил смерть, но смертью смерть разрушил. То есть мой грех становится источником мудрости, источником опыта, которым я могу поделиться с моим грешным, как и я, братом, приходящим ко мне никак не для того, чтобы я его судил!

Нужен ли грех для того, чтобы я не осуждал брата? Не нужен, иначе Матерь Божия была бы наименьшей среди святых, а Бог был бы беспомощен. Не нужен грех, чтобы я мог быть причастен своему брату - не греховности я причащаюсь, но его естеству и душе. Не нужно грешить, чтобы постичь, что есть грех, но если не знаешь другого пути, то хотя бы грех употреби для созидания себя и ближнего. Вспомните двух братьев: блудного сына и его брата. В конце повествования, как мы знаем, блудный сын не только спасён; кто теперь сможет соблазнить блудного сына деньгами, удовольствиями или чем-то другим? Никто! Но его брат, будучи ещё не искушён, внешне праведно живущий, но, внутренне имея нечто гнилое в душе, исполнен зависти и ненависти к брату вместо радости и любви. Ему неведомо сострадание; он видит в брате «транжиру, расточившего богатство моего отца, и теперь отец отдаёт ему больше, чем мне»! И когда отец спрашивает его: «Что с тобой происходит, сын?», он отвечает: «Что, вернулся твой сын, который расточил свою жизнь в распутстве?». И отец отвечает ему: «Сын, этот твой брат…» - то есть сострадание (собрат твой).