Культура Духа

Разве так сложно Господу простить грех? Святой Сисой сказал, что уверен в том, что Господь в течение трёх дней может его спасти. И в связи с теми тремя днями святого Сисоя (см. Египетский Патерик об Авве Сисое), отец Софроний добавлял: «Почему три дня? Если душа решила стать совершенной и болезнует о содеянном, почему не может сегодня? Потому что в пустыне старались вести жизнь очень строгую, жёсткую, и, чтобы не умалить уровня этой строгости, святой Сисой сказал: „Я уверен, что в три дня Господь силен спасти“». Это слово, которое я не могу попросту сказать любому человеку, но всё же хочется поделиться им с духовными лицами, с моими отцами о Господе, сослужителями и всеми, кто меня слышит. Пусть Благодать трудится в наших сердцах, чтобы каждый из нас понял верное слово спасения. Потому что спасение в итоге не есть что-то иное, не может быть не чем иным, как моей собственной волей, святой волей. Если я не желаю спастись, никто другой не возжелает этого вместо меня. И здесь есть ещё одна тягость для духовника: как может быть духовник хорошим? Во-первых, для начала, ученик должен быть хорошим. Но не усовершенствование такого рода, для которого требуется шестьдесят лет молитв и двадцать лет научения, но понимание, изыскание чего-то духовно особенного, как для духовника, так и для ученика. Но в ученике должно всё-таки родиться желание спасения настолько, чтобы этот ученик смог сказать подобное тому, что я слышал от отца Софрония: «Почему кто-то печётся обо мне, что я такой или сякой? Кто может больше радеть о моём спасении, нежели я»? Но это справедливо не для всех…

Посему, пользуясь нашей человеческой премудростью, нашими знаниями психологии и другими, надо пытаться войти в контакт с тем, чьё спасение зависит от нас как от духовников настолько, чтобы вдохновлённая душа возжелала, восхотела от всего сердца спасения. Подобно тому, как мы страстно желаем всего телесного, тем более следует возжелать духовного, чтобы ничто не останавливало нашей погони за духом. Да возымеем страх — страх Божий, страх потерять Бога; Бог с такой нежностью отходит от меня, что даже не замечаю, что в какой-то момент у меня уже нет молитвы, я остыл духом, как Адам и Ева, что я совлёкся Благодати, которой обладал вчера или ранее, после Литургии или после Святого Причастия; и более не имею её. Где я согрешил, где сделал что-то не так, что отошёл от меня мой свет, моя жизнь, мой Бог?

Таким образом, дело духовника — подготавливать учеников приходить с молитвой, так же как и духовник должен встречать их молитвой; чтобы Бог работал в этих сердцах и творил через моё сердце, в благодати моей хиротонии, хиротессии, в добродетели поиска и молитвы ученика. Ученик куда важнее, нежели духовник. Если сможете растолковать эту духовную тонкость своим ученикам, то они сотворят из вас пророков, и вы поразитесь сами тому, что исходит из ваших уст, — этим я повторяю то, что говорил нам отец Софроний много лет назад.

Во-вторых, вдохновение, но не знаю, что первично, а что вторично. Когда видим беспечную душу, душу теплохладную, то необходимо слово от Бога, которым можем воскресить эту душу, холодную душу, из которой в одно мгновение произойдёт «пламень огненный», подобно Ангелам, Херувимам и Серафимам Божиим. Это опять-таки не человеческое делание. Духовник обладает этой силой, ограниченной всё же отношением и душой — не личностью! — того, кто приходит к нему.

Хотел бы здесь ещё сказать несколько слов об исповеди, уже в связи с подготовкой к ней. Почему часто люди не исповедуются чистосердечно? Гордыня ли, страх или стыд тому причиной? Гордость, с одной стороны, можно отбросить в сторону, в смысле, что гордость — это первейший из наших грехов и последний, от которого мы избавляемся; как говорили величайшие святые, это последний грех, с которым они борются. Гордость вездесуща. Как духовники мы должны распознавать с Божьей помощью, с каким из последствий гордости в первую очередь следует бороться и как.

Но говорю сейчас о стыде и страхе и прихожу к мысли, которой поделился с вами вначале: каким образом Бог дозволяет мне, оказывает мне эту честь или даже терпит, чтобы я, грешный, принял участие в спасительном делании Бога, и отдаёт в мои грешные руки другого грешника, которого я должен спасти? В первую очередь именно потому, что я сам грешен. Что нам сказал Спаситель? «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1). То есть, как говорят нам Отцы, если судишь кого-то или осуждаешь брата и не каешься, непременно и ты впадёшь в этот же грех рано или поздно. Почему? Я понял это из своего горького опыта и всё-таки радуюсь и благодарю Бога, что понял хоть это: Бог хотел научить меня состраданию. Со-страдание, то есть совместное страдание. Если я грешен, то неужели мне не понятно, что значит быть грешным? Если говорим о стыде и страхе, то неужели мне неведомы стыд и страх? Для этого мне, грешному, следует научаться, и я обладаю всеми элементами для понимания здесь того, что есть грех. В этом состоит тайна мудрости!