Культура Два

Все это удивительно, потому что при внимательном чтении «Культура Два» дает массу поводов для дискуссий и обсуждений. В основном из-за сжатости материала, когда многие проблемы только обозначаются, а многие тезисы тянут за собой другие, даже еще не обозначенные.

Единственное, в чем можно всерьез упрекнуть автора книги, так это в том, что он оборвал исследование на самом интересном месте. Он проанализировал результаты процесса психологической ломки советских архитекторов. Но ломка была планомерной и управляемой. Ею руководили. Механизм этого процесса так и остался неизученным.

Собственное объяснение Владимира Паперного – «бессмысленно заниматься русской архитектурой, находясь от нее на расстоянии 10 000 км» – неубедительно. Большое видится на расстоянии. Да и не от расстояния от объекта, как показывает опыт, зависит успех подобных исследований.

В 1995 году в предисловии к предыдущему изданию «Культуры Два» Владимир Паперный писал: «То, что интерес к этой книге не пропал, с одной стороны, лестно для меня, с другой – вызывает тревогу: а нет ли угрозы нового возвращения культуры 2? Дело в том, что брежневская волна застывания, от которой я бежал в Америку в 1981 году, оказалась не очень страшной и не очень устойчивой. Роль злорадного пророка (“А что я вам говорил!”) не кажется мне привлекательной, я предпочел бы оказаться неправым».

Не думаю, что интерес к книге может быть стимулирован угрозой очередной тоталитаризации российского общества. Скорее наоборот. Культуры 2 очень не любят собственных исследователей.

Но сами признаки нового оледенения налицо. Они гораздо очевиднее, чем десять лет назад. Отчетливо вырисовываются и контуры новой архитектурной эпохи, прекрасно подпадающей под описание Паперного – и психологически, и стилистически.

Конечно, она другая. Не повторяет буквально ни порожденный массовым ужасом и излучающий жуткую энергию сталинский ампир, ни вялый монументализм брежневского псевдомодернизма.

Новая эпоха разнообразнее, циничнее, веселее и беспардоннее, чем предшествующие. И гораздо более фарсовая. Хотя, похоже, и более жуткая, чем, как справедливо заметил Паперный, не очень страшная брежневская волна застывания.

На наших глазах выстраиваемая в России «вертикаль власти», уже вполне успешно пронизавшая всю жизнь страны, приобретает «вертикальное» архитектурное воплощение.

При этом создается впечатление, что лихорадочно активная российская архитектурная жизнь не осознает этого процесса. Думаю, что очень многое в творчестве и мышлении советско-российских архитекторов за последние десятилетия объясняется фатальным непониманием собственной профессиональной истории.

А это означает, что в ближайшем будущем значение книги Паперного уменьшаться не будет. Только возрастать.

Сергей Никитин

Сергей Никитин – профессор университета Вероны. Руководитель проекта культурной урбанистики МосКультПрог.

Я знаю книгу Владимира Паперного семь лет, а ей, оказывается, уже 25. С «Культурой Два» познакомился в конце 1990-х благодаря своим друзьям. Вне всякого сомнения, ее тогда читали абсолютно все и почти все советовали немедленно прочитать. Поэтому открыл ее без особой охоты. Но первое же впечатление очень приятное – огромный иконографический материал, в том числе редкие, неизвестные фотографии. Все это помогло практически сразу погрузиться в книгу. С тех пор ничего более серьезного про авангард и советскую культуру я не читал. Поразительно, что написано это было еще в середине 1970-х.

Для меня книга Паперного – «интеллектуальный бестселлер» с изящным текстом и прекрасным макетом. Уже позже я узнал, что первое Ардисовское издание (1979 года) было совсем не таким, попросту говоря бедным, и что кембриджское английское издание (2003 года) также оказалось довольно скудным на иллюстрации. Жаль зарубежного читателя – русский макет конгениален тексту.

Во второй половине 1990-х московские профессора задавали студентам вопросы вроде: «укажите на противоречия в концепции Паперного». Похоже, Паперный их обидел своей яркостью. Его текст захватывал так же, как в 1970-е годы интеллектуалов захватили «Категории средневековой культуры» Арона Яковлевича Гуревича. Главное достоинство книги – ни с чем не сравнимое удовольствие от текста. До Паперного я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так занимательно цитировал – трактаты, протоколы собраний, доносы. С этой книги начался жанр современной «научной беллетристики» – то есть книг, написанных весело, вкусно и в то же время со вкусом цитаты.

Культура 2 или Культура 1 для меня прежде всего остроумный способ говорить о советской культуре без придыхания и деления на хороших и плохих. Для моих исследований московской архитектуры это всегда было очень важно. Хотя лично мне чаще приходится использовать другую оппозицию книги – «затвердевание – растекание».

Джан Пьеро Пиретто

Джан Пьеро Пиретто – профессор Миланского университета.