Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века)

У английского короля Вильгельма Рыжего был вещий сон: он видел лежащего на алтаре Христа, у которого он отъел руку и хотел было съесть и другую, когда Господь так ударил короля по лицу, что тот свалился в глубокий колодец. Этот сон был истолкован мудрецом: Христова рука, съеденная королем, — церкви и духовенство, рука же, которую он намеревался съесть, — миряне, облагаемые тяжкими поборами. Но король возразил: «Мне надобно много тратить на рыцарей и знать, а потому я не могу отменить налоги». Вскоре сон сбылся: король Вильгельм был застрелен в лесу и попал в колодец ада (ТЕ, 170). Этот рассказ, опиравшийся на английские хроники, пользовался большой популярностью у моралистов, которые охотно включали его в свои компиляции, причем в разных «примерах» появлялись новые подробности. Согласно одной из версий, у Ансельма Кентерберийского было видение: все святые Англии жаловались на короля Вильгельма, и Господь вручил святому Альбану стрелу, приказав ему «позаботиться о смерти этого человека, на коего вы возводите такие жалобы». Святой Альбан немедля передал стрелу мстителю за грехи, духу зла, который, подобно комете, помчался выполнять повеление. Вскоре после видения Ансельм узнал, что в ту самую ночь король погиб от стрелы в Новом лесу[122].

О народе, обираемом и пожираемом дурным королем, пишет и Одо Черитонский (Hervieux, 178). В английских хрониках рассказывается о кошмарном сне, который приснился королю Генриху I в 1130 году: королю последовательно угрожали крестьяне, рыцари и высшее духовенство, и иллюстрация к рукописи хроники, датируемой XII веком, изображает эти сцены. В кошмаре короля нашла отражение распространенная в тот период теория о трехчленной структуре феодального общества, состоявшего из laboratores (работников) или aratores (пахарей), то есть крестьян, bellatores или pugnatores (воинов), то есть рыцарей, и oratores (молящихся), то есть духовенства и монахов.

Знатность, с точки зрения составителей «примеров», вещь сомнительная. Нечего похваляться благородством крови, все мы происходим от общих предков — Адама и Евы и, следовательно, «все в равной мере благородны» (omnes sumus eque nobiles). Разве одни произошли от золотого или серебряного отца, а другие от глиняного и одни из головы, а другие из обуви? Нет, все равно искуплены кровью Спасителя. Проповедник прибегает к модному как раз начиная с XIII века сравнению человеческого общества и составляющих его разрядов и сословий с игрой в шахматы и их фигурами. Игрок в шахматы, напоминает он, вынимает все фигуры — королей, королев, рыцарей, солдат — из одного мешка; поиграв в них, он вновь сваливает их в тот же мешок, и нередко старшие из фигур проваливаются в мешок глубже, чем другие. Так и люди всех достоинств и состояний возвращаются в материнскую утробу земли без порядка, различий и отличий (Hervieux, 211, 443–444. Ср. GR, 166; JB: Mundus)[123].

Некий актер попросил французского короля Филиппа Августа[124] о помощи — ведь они родственники. Король полюбопытствовал, с какой стороны они в родстве. Мим сказал, что он брат королю со стороны Адама, но, к сожалению, наследство было поделено не поровну. Король дал ему грош, полагая, что это справедливая доля: «Ибо если столько же я уплачу всем таким братьям, ничего мне не останется во всем моем королевстве» (ЕВ, 290).

Таким образом, признание равенства происхождения всех людей, равенства их перед Творцом отнюдь не влечет за собой практических выводов. Обездоленные на земле получат возмещение на небесах. Некий король предложил всем, кто явился в его дворец, просить у него, чего пожелают. Богачи просили земных благ, и было им дано. Вслед за ними пришли бедняки, осмеиваемые богачами за то, что ничем не владеют, и король пожаловал им царство. Так и Господь, замечает проповедник, — он дал земные богатства богачам, а вечное царство беднякам. Богачи увидели, что обманулись, и просили у короля «нечто вечное». Но он отказал им: «Не могу, ибо отдал его беднякам, но вот вам мой совет: раздайте бедным земные блага, коими вы владеете, и так купите у них вечность» (ТЕ, 67).