Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века)

Я обмолвился, написав слово «портрет». Конечно, это не портрет, и авторы «примеров» обнаруживают полное понимание неадекватности изображения священному оригиналу. Существует рассказ о том, как апостолы, решив сохранить для будущих поколений людей красоту лица Богоматери — самой прекрасной из дочерей человека, поручили евангелисту Луке написать красками или вылепить ее возможно более похожей. Но и святой Лука смог оставить только намек на ее красоту и достоинство, ибо не в силах человеческих выразить их полностью (Klapper 1914, N61).

Таким образом, то, что божество таится в своем художественном воплощении и способно себя в нем обнаруживать, притом самым активным и энергичным способом, нисколько не противоречит тому, что это изображение — творение рук слабого человека — есть вместе с тем всего лишь бледное подобие, слабо напоминающее носителя сакрального начала.

Но возвратимся к вопросу о тех обликах, в каких божество является верующим. Осуждение грешника Судией, его отвержение означает, что бог отказывает ему в своем милосердии и лишает возможности лицезреть его. Подобно тому как разгневанный отец может выгнать из дому сына, лишив его наследства, так поступает и небесный Отец со своими детьми в тех случаях, когда они злостно упорствуют в заблуждениях.

Образ отца сливается с другим образом — феодального сеньора. Тема подданства верующего Господу, аналогичного вассальной связи между верным и господином, возникает в «примерах» преимущественно в тех случаях, когда на сцене появляется дьявол, предлагающий человеку оказать ему те или иные услуги в обмен на принесенную им клятву верности. Человек, идущий на сделку с демоном, должен отречься от Христа и Марии, формально разорвать свою зависимость от них и принести омаж нечистому (DM, II: 12). Здесь-то и выясняется, что в представлениях об отношениях между богом и верующим заложена модель, объединяющая власть отца над детьми с властью сеньора над вассалом. «Судебная» религия вместе с тем была религией феодальной.

Отступнику, нарушителю верности грозит божье проклятье. Именно страх проклятья, обрекающего грешника на одиночество, на муку лишения его возможности общаться с богом, владеет христианином, когда он думает о смерти и Страшном суде. Но идея о том, что ад, собственно, и представляет собой не что иное, как отторжение от Бога, лишение грешника его любви и невозможность видеть его, эта идея, высказываемая теологами, не заполняла всего «эмоционального пространства» рядового верующего. Склонные мыслить чувственно-конкретными образами и, если и не сводить спиритуальное к телесно-ощутимому, то, во всяком случае, предельно сблизить и не различать их, носители «народного христианства» находили источник страха перед загробным судом в представлении о тех невыносимо тяжких, бесчисленных муках, которые ожидают их в потустороннем мире — в чистилище на протяжении некоего срока, в аду — на веки вечные.

Каковы, по их мысли, эти муки? Ни у проповедника, ни тем более у его аудитории не возникало сомнения в том, что муки эти — физические. Они представляют собой пытки, которым подвергается душа или «тело» души. Но что же такое «тело души»? На сей счет вразумительного ответа нет. Когда черти набрасываются на еще живого грешника и начинают его всячески терзать, ясно, что пытки претерпевает его тело. Затем они увлекают душу в ад, бросив тело как вещественное доказательство того, что владелец отправился в геенну. Однако девица, которую после ее смерти бесы утащили в ад за то, что она поносила свою мать, воскликнула: «Проклята я и в теле и в душе!» (Hervieux, 315). Встречаются и более поразительные истории. Явившись к могиле ростовщика, который цепко держал в руках свое золото и удавил человека, пытавшегося отнять его, дьявол возгласил: «Душами их я завладел, возьму и тела их», и с этими словами забрал оба трупа вместе с их душами и отправил их в ад, бросив золото (Klapper 1914, N 158; Klapper 1911, N 31). Рушится вся дихотомия тела и души! Точно так же, когда пьяница заложил незнакомцу свою душу за выпивку и тот забрал его в ад со словами: «Кто купил коня, тому идет и уздечка», то имеется в виду намеренье дьявола завладеть и душой и телом грешника (Klapper 1914, N 163).