Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века)

Сбор плодов. Миниатюра 14 в.

Когда умирает богач, говорит Одо из Черитона, звери образуют процессию, — такие процессии изображаются на стенах церквей: свиньи, волки и прочие твари несут крест и свечи; господин Беренгарий, то есть медведь, служит мессу; лев с другими зверями пируют. Неужели благодаря реву стольких животных душа ростовщика или грабителя рыцаря доберется до небес? Чем больше звери празднуют, тем сильнее бесы мучают душу грешника (Hervieux, 319). Эта ссылка проповедника на изображенные в храмах шутовские заупокойные мессы весьма показательна. Не менее показательно и упоминание имени Беренгария. Изображенные в этой сцене звери — персонажи широко популярных в народе басен о животных. В другом своем «примере» Одо именует дьявола Ренальдом (Рейнеке-лис), а ростовщика — Изенгримом (Hervieux, 324), опять-таки активизируя фольклорный фонд своих слушателей. Фольклор, изобразительное искусство и проповедь идут здесь рука об руку.

Таким образом, ростовщик — враг Бога и природы, посягающий на все законы и самое время. Все, с чем он соприкасается, заражено его греховностью. Когда один ростовщик отдал свои деньги на хранение в монастырь и келарь убрал их в тот же сундук, в котором хранились монастырские деньги, последние исчезли. Сундук был заперт, замок на месте, воровство исключено, — не иначе, как деньги ростовщика пожрали деньги монахов! (DM, II: 34). — Одна из бесчисленных овеществленных метафор, к которым, как мы уже убедились ранее, столь охотно прибегает тот тип сознания, который породил «примеры». Материя, в глазах этих людей, не бескачественна, но обладает моральными свойствами, и отнюдь не безразлично, как нажита та или иная сумма денег. В зависимости от способа их приобретенья деньги могут быть дурными или добрыми. Доказательство: некий паломник плыл по морю в Аккон, к святому Иакову, и оказавшаяся на борту корабля обезьяна украла его кошелек и, забравшись на мачту, стала вынимать из него монеты и обнюхивать их, одни с отвращением выбрасывая в море, другие убирая назад. Когда, наконец, паломник вновь завладел своею мошной, он уяснил, что все деньги, приобретенные посредством обмана паломников, обезьяна выбросила, а остальные деньги, которые достались ему по наследству, сохранила. Святой Иаков не желает, чтобы к его алтарю принесли неправедно нажитые деньги (Greven, N 102; ТЕ, N 306).

Земное благополучие ростовщиков обманчиво. Зарабатывая все новые деньги, они только копят проклятье для своей души. Поле некоего ростовщика осталось неповрежденным, тогда как весь урожай у соседей был побит градом, и он в радости заявил священнику, что жизнь его заслужила одобрение. Но священник отвечал: «Не в том дело, просто у тебя много друзей в собрании бесов, вот ты и избежал бури» (ТЕ, 70). Подобно этому, ростовщик, долгое время находившийся под отлучением, похвалялся перед другими прихожанами, со смехом демонстрируя свое толстое брюхо: «Видите, как меня истощили проклятья священников». Несчастный не понимал, замечает Этьен де Бурбон, что Господь откармливает его подобно свинье в жертву вечной смерти (ЕВ, 302).

Тяжесть грехов ростовщика такова, что на похоронах одного из них выяснилось, что соседи, намеревавшиеся отнести его тело на кладбище, сколько ни пытались, не в силах были его поднять. Нашелся мудрый старец, который поведал присутствующим об обычае, заведенном в этом городе: когда умирает человек, к месту погребения его должны сопровождать те, кто принадлежит к той же должности или роду занятий, что и покойник: священники и клирики хоронят священника или клирика, купцы — купца, мясники — мясника и т. д. Тогда пригласили четверых ростовщиков, которые беспрепятственно подняли тело и доставили его к месту погребения, — бесы не допустили того, чтобы их слугу несли другие люди, помимо его собратьев (Crane, N 178)[136]. В других случаях священники попросту отказывались хоронить денежных наживал в освященной земле. Один благочестивый священник заявил, что такой человек заслуживает лишь «ослиного погребения», и, чтобы отделаться от настояний друзей покойного, предложил положить его тело на осла и посмотреть, какова воля божья: «Куда осел отнесет его, там и похороним». Водрузили труп на осла, и тот, никуда не сворачивая, вывез его из города и сбросил в навозную кучу под виселицей (Crane, N 177). «Скотскому погребению» предали и растерзанный бесами труп ростовщицы, душу которой они отправили в ад в самый момент ее смерти (DM, XI: 41).