Культура, иконосфера и богослужебное пение Московской Руси

Однако стяжание безмолвия есть только первое условие для возникновения богослужебного певческого звука, ибо для того, чтобы этот звук мог явиться миру, сознанию необходимо пройти длительный путь — путь вытеснения помысла молитвой. Началом этого пути является повторение слов Иисусовой молитвы, но для того, чтобы сознание могло услышать в себе молитвенные слова, необходимо безмолвие, или освобождение сознания от образов и представлений внешнего мира. Таким образом, стяжание безмолвия и вытеснение помысла молитвой представляют собой единый процесс, в котором обе стороны взаимообусловливают друг друга. Первый этап этого процесса заключается в подключении внимания к повторению слов Иисусовой молитвы. Силы внимания, распыленные ранее предметами и явлениями внешнего мира, теперь должны быть полностью собраны и сконцентрированы на внутреннем произнесении молитвенных слов.

Но даже в те моменты, когда удается полная концентрация внимания, волевая сила сознания продолжает устремляться к предметам и явлениям внешнего мира, продолжает желать их и искать соприкосновения с ними, вовлекая в свое стремление и внимание. Вот почему без содействия воли внимание само по себе не способно удержаться на повторении слов Иисусовой молитвы. Превращение молитвенного слова в единственный объект желания, в цель устремления воли как раз и является содержанием второго этапа в процессе вытеснения помысла молитвой. На третьем этапе помимо внимания и воли к Иисусовой молитве присоединяется также и память. Память, которая ранее вопреки воле могла предоставлять сознанию воспоминания о предметах и явлениях внешнего мира, теперь не несет в себе ничего, кроме беспрестанного повторения слов Иисусовой молитвы. Когда Иисусова молитва становится единственным содержанием внимания, воли и памяти, именно тогда и достигается состояние безмолвия, или состояние молчания мира, готового услышать голос Бога.

Состояние безмолвия ни в коем случае нельзя понимать как некое пассивное состояние замкнувшегося в себе сознания, ибо, стяжав в себе молчание мира, сознание сообщает это молитвенное молчание всему окружающему. Для такого сознания предметы и явления мира перестают существовать сами по себе и начинают восприниматься как разнообразные формы Иисусовой молитвы. Иисусовой молитвой становится каждый предмет и каждое явление, которое только попадает в поле зрения безмолвствующего сознания, и такое восприятие внешнего мира осуществляется при помощи силы воображения. Под воображением здесь будет пониматься не способность к фантазии или выдумыванию чего-то небывалого, но творческая сила, позволяющая увидеть внутреннюю молитвенную суть вещей, скрывающуюся за бесконечным многообразием внешних форм. Сознание, обретшее в себе смысл молитвы, должно обрести его и во всем окружающем. Воображение молитвы есть вынесение внутреннего образа молитвы во внешний мир и сообщение этого единого образа каждому предмету и явлению. В этом заключается суть аскетического воображения и именно в этом проявляется его отличие от воображения художественного, ибо если художественное воображение представляет собой отражение внешнего во внутреннем, то аскетическое воображение есть отражение внутреннего во внешнем.

Когда внутренний образ молитвы, обретенный безмолвствующим сознанием, соприкасается с естественным звуком, то звук перестает быть самодовлеющим, самоценным звуком и становится элементом звукового тела молитвы. Он умолкает как звук и начинает звучать как молитва. Такой звук превращается в звуковое отражение внутренней сокровенной молитвы. Молитва всегда есть слово — даже тогда, когда слово это немыслимо и находится за пределом возможности человеческого осмысления. Вот почему, когда мы говорим о том, что звук принимает форму молитвы, то под этим следует понимать звучащее слово, а точнее, артикуляцию и мелодическое интонирование молитвенного слова. Таким образом, богослужебный певческий звук есть особая форма существования слова, и все, что выходит за пределы этой формы или же не обусловливается этой формой, перестает быть богослужебным певческим звуком. Подобно тому, как для возникновения музыкального звука необходим какой-либо звуковой генератор — струна, натянутая кожа, столб воздуха или голосовые связки, — так для возникновения богослужебного певческого звука необходимо слово молитвы. Это становится особо наглядным в древнерусской певческой системе, где нет понятия «тон» или «устой», и где место «устоя» занимает «строка», то есть некий точно не определенный высотный уровень, на котором происходит произнесение слов молитвы. «Строка», как исходный пункт богослужебной певческой интонации, является прекрасным подтверждением мысли о том, что слово молитвы есть генератор богослужебного певческого звука, а это, в свою очередь, позволяет рассматривать человека как инструмент, звучащий под действием Духа.