Культура, Истоки вражды

Любое научение становится возможным там и только там, где напряжение одного вступает в резонанс с той духовной работой, которая вершится кем-то другим. Но уже в силу самой нашей природы этот другой всегда будет отделен от нас какой-то изолирующей стихией, и в сущности неважно, чем именно: пространством, временем, либо тем и другим одновременно, - ибо здесь сущности индивидуального духа противостоит природа знака: какой-то вечной непостижной метафизической его тайной является то, что любой импульс, родившийся в сознании одного, раз воплотившись в нем, обретает бессмертие. Поэтому назначение знака состоит именно в том, чтобы сообщить от одного к другому преодолевающий любые пространственные и временные барьеры резонанс.

Все это звучит несколько неопределенно. Но обратимся к известному всем искусству оригами. Есть лист бумаги, есть некоторая пошаговая процедура последовательных его сложений, и мы знаем, что в результате строгого выполнения всей этой процедуры должна возникать какая-то фигурка. Вся эта работа может выполняться в разном месте разными людьми, но каждый раз ее итогом должен быть один и тот же предмет. Его размеры могут варьировать в зависимости от размеров бумажного листа, но при соблюдении стандартного соотношения сторон тождество результата будет обеспечено всегда.

Заметим, ни сам лист бумаги, ни каждое отдельное действие единого алгоритма построений не несут в себе никаких указаний на конечную форму результата, и тем не менее результат, сколько ни повторяй, всегда будет одним и тем же. Конечно, если присмотреться внимательней, то даже самое строгое выполнение всех положенных действий не обеспечивает абсолютного тождества конечных форм - какие-то, пусть совершенно незначительные, отличия будут всегда. Даже там, где все многократно повторяется одним и тем же человеком. Многое зависит от старания, точности, терпения и других, производных от характера личности качеств, но там, где вариации всех этих качеств не переходят разумных границ, результат всегда может быть отождествлен с эталонным образцом.

Именно такому процессу и может быть уподоблен знаковый информационный обмен. Лист бумаги с неким заранее заданным соотношением сторон, который и подвергается направленным деформациям, - это и есть модель этотипического единства. В свою очередь, каждый дискретный знаковый посыл здесь допустимо сравнить с отдельным действием общей процедуры, все же они вместе до некоторой степени точно моделируют последовательный процесс формования некоего эталонного представления. Здесь, так же, как и в приведенном примере, ни один из дискретных знаковых импульсов в отдельности, ни вся их совокупность вместе не несут в себе никаких указаний на предмет этого представления, но строгое выполнение всего алгоритма действий должно каждый раз вести к одному и тому же.

Конечно, и в процессе знакового общения большое значение имеют индивидуальные характеристики воспринимающего субъекта, поэтому определенные отличия, разумеется, будут всегда. Действительно, у нас нет никакой уверенности в том, что сочетание двух последовательных знаковых посылов, как, например, "молодая" "женщина", или "злая" "собака" в сознании разных людей будут порождать одни и те же образы. Больше того, мы, скорее, обязаны предположить обратное. Но тем не менее в пределах некоторого инварианта личностных параметров все эти отличия могут быть сведены к удобоприемлемому минимуму.

Приведенный пример со сложением бумажного листа значительно упрощает действительное положение вещей. На самом деле никакое знаковосприятие не может обладать той степенью жесткости и инвариантностью, что свойственна строгим алгоритмам топологических преобразований бумажной плоскости. Поэтому, может быть, правильней было бы сравнить его не с легко поддающимся алгоритмизации построением бумажных фигурок, но с процедурой скульптурной лепки. Ведь и здесь подчиняясь какому-то подробно расписанному правилу можно из оправленного в заранее заданную форму (скажем, в форму шара или куба) материала вылепить заранее же заданный образ. В этом случае уже не будет той почти математической однозначности инструкций и механической четкости соответствующих им действий, как в предыдущем примере, но все же и здесь каждое дискретное движение любого пальца может быть уподоблено восприятию отдельного знака, весь же процесс в целом - созданию из исходно аморфной массы некоторого законченного образа.