Культура: История о нас, от пещерного искусства до K-Pop

Для того чтобы сохранить фрагменты прошлого, недостаточно восстановить предметы и расположить их в хронологическом порядке. Современные представления о том, что люди думали и чувствовали, как они жили и во что верили, больше не применимы к прошлому, которое, как теперь понятно, существенно отличалось от настоящего. Прошлое, во всем его многообразии, нужно было тщательно расшифровывать и реконструировать, как текст, написанный на древнем языке. Филология с ее методами датировки текстов давала одну модель, а наука давала другую - модель для тщательной проверки идей о прошлом, для проверки гипотез и встреч с идеями скептицизмом и строгим, основанным на фактах исследованием. Новая наука о прошлом была названа историографией.

У историков XIX века было много более древних моделей, которые можно было рассматривать и изучать. Большая часть информации в этой книге взята из трудов летописцев, путешественников, библиографов и коллекционеров прошлого, все из которых интересовались источниками и другими формами доказательств: от египетских жрецов, греческих писателей, таких как Фукидид, ученых, работавших в Багдадском хранилище мудрости, до всех тех, кто сохранял и передавал истории из уст в уста. Но только теперь писание о прошлом стало подчиняться определенному протоколу проверки гипотез, сбора доказательств и взвешивания контрдоказательств, подкрепленных концепцией исторических изменений, вот почему историк только в XIX веке заявил, что смысл истории заключается в том, чтобы "раскрыть природу прошлого опыта".

В то время как одни историки делали упор на новые методы, другие сосредоточились на повествовании, и ни один из них не превзошел британского аристократа Томаса Бабингтона Маколея. Маколей стал примером нового внимания к социальной и местной истории, рисуя картину событий, неумолимо движущихся вперед к большей свободе и процветанию. На эту концепцию прогресса повлияла география, особенно его опыт работы в качестве колониального администратора в Индии. Для Маколея движение истории вперед достигало кульминации в конкретном месте, викторианской Англии, в то время как другие места, такие как колонии, были отсталыми и поэтому нуждались в модернизации. Чтобы помочь так называемой цивилизаторской миссии европейских колонистов - идее, используемой для поддержки жестокости колониализма, - он создал в Индии систему образования, ориентированную на английскую литературу и историю, а также новый уголовный кодекс. (Он также опубликовал сборник повествовательных стихов о Древнем Риме, чтобы вдохновить своих британских читателей на создание новой империи). Две его карьеры - историка и колониального администратора - напоминают о том, что новая наука о прошлом была связана с колониальной эксплуатацией и с глубоко ошибочными представлениями о том, кто прогрессирует, а кто нет.

Маколей способствовал однобокому обмену, характерному для XIX века: в то время как колониальные офицеры раскапывали археологические памятники, покупали рукописи и переводили литературные тексты из колонизированных ими культур, импортируя таким образом неевропейскую культуру и демонстрируя ее в европейских музеях, они также экспортировали британскую историю и литературу в колонии. Это не означало, что они всегда могли контролировать то, что происходило с их экспортом. (Как бы в ответ на построенный Ост-Индской компанией Индийский музей индийские дворяне начали собирать коллекции западного искусства.) Наука о прошлом не означала, что историки стали более объективными - Маколей знал, какую историю он хочет написать, еще до того, как рассмотрел свидетельства, отсюда и преобладание в его случае повествования над методом. Но это означает, что он, тем не менее, чувствовал себя вынужденным собирать свидетельства, данные и документы в поддержку своей прогрессивной истории. Позже эти же инструменты будут использованы для разрушения тех видов повествований, которые он создал на основе собранных им фактов.